Тени Равенсхолма - Мануэлла Юрьевна Макута

лучи солнца исчезают за горизонтом. Рука, державшая стакан с виски, была покрыта шрамами — новыми, оставшимися после плена, и старыми, накопленными за долгое время охоты на вампиров. Он сделал глоток, и алкоголь обжег горло, но боль была приятной- напоминанием о том, что он все еще жив. Вообще, когда-то в ордене его учили тому, что боль означает жизнь. Всегда. Мы приходим в этот мир через боль, когда мы чувствуем боль- значит, мы всё ещё живы и остаёмся людьми. Конечно же, после этого всегда шли изнуряющие и мучительные тренировки, в ходе которых его били длинными деревянными палками, заставляли сражаться голыми руками против вооруженных ножами или кинжалами противников, сражаться в темноте или тесном подземелье. Подобное должно было закалить начинающего охотника, научить его вести сражение где угодно. И даже плен для послушников или новых охотников в ордене был- темные холодные подземелья, где никто из пленников не знал, сколько именно ему суждено там просидеть до того, как его испытание закончится.

Поэтому плен у вампиров не сломил Виктора, хотя они очень старались. Пытки, изоляция, голод — все это должно было превратить его в сломленное существо. Но Ульрих и его приспешники не учли и ещё одного: ненависть, горевшая в его сердце, была сильнее любой боли, которую они могли причинить. Ненависть и воспоминания о Маргарет.

Виктор взглянул на старую фотографию в рамке, стоявшую на столе. Маргарет улыбалась ему сквозь время — почти двадцать два года прошло, но боль от ее потери не утихала. Ее образ преследовал его во сне и наяву, особенно сейчас, когда он наконец-то разгадал тайну, мучившую его последние недели.

Звонок в дверь прервал поток его мыслей. Виктор отставил стакан, вышел из кабинета и медленно направился к входной двери. Он знал, кто пришел. Он сам пригласил ее. Вчера она не пришла, отправив покупки с курьером. Марта сказала, что плохо себя чувствует. Впрочем, это было даже на руку — сегодня Элеонора не напросится быть вместе с ним. Виктор, понимая, что каждая из женщин чувствует подвох, специально отправил дочь на " задание"- попросил помощи в осуществлении слежки за одним из домов, где, будто бы, планировали собраться вампиры. Естественно, двое охотников, что были вместе с ней, были предупреждены о том фарсе, в котором участвуют. А Марте же...Марте он сказал, что погорячился, отказав ей перед отъездом, а сейчас всё обдумал, и готов поговорить снова. И она поверила.

Сейчас она стояла на пороге — высокая брюнетка с резкими чертами лица, которые многие мужчины, в том числе и сам Виктор, находили привлекательными. На ней было темно-синее платье и легкий черный кардиган — наряд, в котором она часто приходила в его дом для уборки. Но сегодня она была не со своей большой сумкой со средствами и тряпками, которую никогда не оставляла даже тут, переживая за них едва ли не больше, чем за их отношения с Виктором.

— Ты просил приехать, Виктор, — едва заметно нервничая сказала она, входя в дом. От нее пахло духами — слишком много, как будто она пыталась что-то скрыть.

— Да, — ответил он, закрывая за ней дверь. — Проходи в гостиную.

Она прошла вперед, а Виктор на мгновение прикрыл глаза, собираясь с силами. Он знал, что будет нелегко, но другого пути не было.

В гостиной Марта остановилась посреди комнаты, не садясь. Она выглядела напряженной, но пыталась это скрыть за легкой улыбкой.

— Что-то случилось? — спросила она. — Ты выглядишь... иначе. — она нервно облизнула губы, скользнув взглядом по его рукам.

Виктор медленно подошел к столику, на котором лежал предмет, накрытый платком.

— Я хотел поговорить о том, что произошло, пока меня не было, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

— О чем? — Марта слегка нахмурилась, но взгляд не отвела.

— О том, как моя дочь обнаружила на своей подушке вот это, — Виктор сдернул платок, открывая шелковую ленту бледно-розового цвета. — Ленту ее матери. Ленту, которая хранилась в шкатулке на чердаке, о которой знал только я.

Лицо Марты на мгновение дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Виктор. Ты ведь знаешь, я никогда не прикасалась к вещам Маргарет.

Виктор покачал головой.

— Не лги мне, Марта. Ты единственная, кто имел доступ к дому в мое отсутствие, единственная, кому Элеонора доверяла настолько, чтобы позволить убираться в своей комнате.

— Это обвинение? — голос Марты стал острее. В нем мелькнула нотка обиды. Почти правдоподобная, если бы Виктор был проще и доверчивее.

— Это констатация факта, — спокойно ответил Виктор. — Как и то, что ты была единственной, кто знал о моих планах отправиться в то место, где меня схватили вампиры.

Марта сделала шаг назад, ее глаза сузились.

— Ты думаешь, я тебя сдала?! — е голос дрожал от едва сдерживаемого гнева или страха, а может, и того, и другого. — Десять лет, Виктор! Я работаю...

— Я не думаю, — прервал её охотник, покачав головой. — Я знаю.

Он достал из нагрудного кармана свернутую записку.

— Это я нашел среди твоих вещей, когда искал причину, по которой лента Маргарет оказалась у Элеоноры. Адрес тайного убежища вампиров и время, когда я должен был там появиться.

Марта побледнела, но в следующее мгновение ее глаза вспыхнули яростью. Кажется, она поняла, что отпираться бессмысленно. А, может, годами сдерживаемые злоба и ненависть прорвали плотину.

— И что с того? Да, я сделала это! — выкрикнула она. — Ты заслужил каждую секунду того ада, через который прошел! А твоя дочь...я ничего не сделала ей, они сказали, что всё это только выманит тебя!

Виктор не двинулся с места, хотя внутри него все закипело.

— Почему, Марта? — спросил он тихо. — За что такая ненависть?

— За что!? — Марта горько рассмеялась. — За то, что ты использовал меня все эти годы, Виктор! Я была для тебя лишь удобной домработницей, которая иногда согревала твою постель, когда тебе становилось одиноко! Ты никогда не вел себя со мной так, как я того заслуживаю! За всё это время ты даже дочери не удосужился рассказать о наших отношениях!

— Я никогда не обещал тебе большего, — ответил Виктор. — С самого начала я сказал, что...

— Что твое сердце до сих пор принадлежит ей,+ перебила Марта, указывая на фотографию Маргарет. — Мертвой женщине, которую ты сам убил! Больше двадцати лет хранить верность призраку, Виктор? Это безумие!

— Ты не можешь понять, — глухо сказал он.

— О, я прекрасно понимаю, — процедила Марта. — Ты позволял мне обманываться, надеяться, что однажды что-то изменится. Но ничего не менялось.