Развод. Горький яд моей мести - Милана Усманова

Я смотрела на него, пораженная масштабом и скоростью его мышления.

– Но главная наша цель – не Марк, – продолжил Александр. – Марк – самовлюбленный нарцисс, он будет до последнего верить в свою неуязвимость. И Громов ему предан. Самое слабое звено в их треугольнике – Ольга.

Я в шоке думала о том, как Саша буквально с первой встречи с моими врагами прочитал самую их суть. Острый ум, помноженный на внушительный опыт, не иначе.

– Елена Викторовна, сейчас мне нужно, чтобы вы перестали быть жертвой и снова стали гениальным специалистом. Архитектором, – он сел в кресло напротив меня. – Кстати, не знаю, помните ли вы, но московский филиал моей лондонской фирмы три года назад заказывал проект своего офиса именно у вас.

Я удивленно посмотрела на него. Действительно, был такой проект: стильный офис для международной юридической компании в «Москва-Сити». Я помнила всё: строгие линии, много стекла, переговорные с идеальной акустикой. Один из самых интересных корпоративных проектов того года.

– Так вот, – продолжил Александр, – когда я увидел ваши чертежи, то сразу понял – передо мной работа настоящего мастера. Человека, умеющего просчитывать каждую деталь, предвидеть любую мелочь. Но проектировать сегодня будем не здания. Мы психологическую ловушку для вашей бывшей подруги.

Я внимательно посмотрела в эти синие-синие, как бездонный океан, глаза и медленно кивнула. Подумала мгновение и начала говорить. Я рассказала о зависти Ольги, которая всегда сквозила в мелочах. О ее паническом страхе бедности: она выросла в весьма небогатой семье. О её жажде признания, о желании быть не просто «подругой известного архитектора», а самостоятельной, значимой фигурой. О том, как она восхищалась Марком, его силой и непоколебимостью.

– Она полагает, что она – его равноправный партнёр. Оля верит, что они, как Бонни и Клайд, одна команда против всего мира. Она не понимает, что для Марка она просто функция. Умная и полезная, но просто функция. И когда перестанет быть полезной или станет опасной, он избавится от нее, не задумываясь.

– Отлично, – кивнул Александр. – Значит, наша задача доказать ей это. Заставить ее увидеть своё реальное будущее.

Адвокат встал и начал ходить по комнате, а я продолжила:

– У нас есть информация от Тарасова. Не только про землю. Он рассказал нам еще кое-что. Про швейцарский банк. Про новый семейный траст, учреждённый Марком три месяца назад. На случай «непредвиденных обстоятельств». Тарасов помогал ему с контактами.

– Семейный траст?

– Да. Куда будут переведены основные чистые активы в случае полного краха «Строй-Инновации». Чтобы начать жизнь с “нуля”.

Берсенев резко остановился и остро на меня посмотрел:

– Я ещё не дошёл до этой части в отцовских бумагах. Интересно получается… Хм-м…

– Как вы думаете, чье имя стоит в бенефициарах этого траста, кроме самого Марка? – спросила я, и, не дав ему предположить, выстрелила: – Там только одно имя. Имя его матери, Анны Захаровой. Ни меня, ни Ольги там нет и в помине. Мой экс благоверный готовился предать нас обеих с самого начала.

Это был Марк во всей своей красе. Никакой любви, никакой привязанности. Только холодный, животный инстинкт самосохранения.

– Ольга об этом, естественно, не знает, – понимающе усмехнулся Саша. – Но узнает. Скоро. И узнает она это от вас.

– Почему от меня? Я не могу и не хочу с ней встречаться.

– А вам и не нужно. Вы напишете ей сообщение. Одно. Короткое. Завтра вечером, после того, как выйдет заметка про Тарасова, и они оба будут на нервах. Вы напишете ей не как враг, а как бывшая подруга. Как женщина, которая хочет предостеречь другую женщину.

Мужчина снова подошел ко мне, сел напротив. Он смотрел на меня серьезно, без тени игры:

– Вы напишете ей что-то вроде: «Оля, я знаю, что между нами всё кончено. Но я не могу не сказать. Будь осторожна с Марком. Я случайно узнала про новый швейцарский траст. Поинтересуйся, кто там бенефициар. Это просто дружеский совет».

Я смотрела на него, понимая весь яд этого плана. Это сообщение, пришедшее в момент, когда их империя начнет шататься, станет бомбой. Оно не обвиняло. Оно «предостерегало». Оно било в самую суть страхов Оли – страха быть использованной и выброшенной. Оно заставит её сомневаться в любовнике. А сомневающийся союзник – это уже почти предатель.

– Она не поверит, – покачала головой я.

– Проверит, – возразил Берсенев. – У нее, как у юриста, есть доступ к некоторым его документам. Начнёт копать. И найдет подтверждение. И в этот момент их союз даст первую трещину. И потом по этой же трещине мы ударим снова, со всей силы.

Мой собеседник плавно поднялся, как большой хищник.

– На сегодня всё. Вам нужно отдохнуть. Вот моя визитка, тут все мои номера, в том числе и личный, во второй строке. Завтра начнётся новый этап. Помните? Мы выходим из тени.

Он ушел, оставив меня одну в этих огромных, гулких апартаментах с видом на весь город.

Энергия Берсенева, его холодный напор на время придали мне сил, но как только за ним закрылась дверь, на меня снова навалилась тревога. Но теперь она была не о Марке или Ольге. Она была о Льве Борисовиче. Мне нужно было увидеть его. Убедиться, что с ним всё в порядке.

Я медленно подошла к окну. Москва горела под ногами, переливаясь всеми цветами радуги, как рассыпанные бриллианты. Я больше не чувствовала себя жертвой. Я чувствовала себя игроком, которому только что раздали на руки несколько козырей. Вот только игроком страшно уставшим. Вымотанным.

Приняв душ, легла спать. Вырубилась почти мгновенно. Впервые за всё время мне не слились ужасы тюремной жизни. Я вообще не видела снов. Мозг отключился, давая мне так нужную передышку.

Утром проснулась ближе к девяти. Для меня чудовищно поздно! Встала, никуда не спеша, прошла в ванную комнату, приняла душ.

В зеркале я видела всё ту же, истощённую переживаниями, преданную близкими людьми, женщину. Но щёки были уже не столь бледны. Или я просто пыталась так себя приободрить?

Вскоре принесли завтрак. Плотно поев, взяла визитку Александра и позвонила ему. Я помнила новые правила игры: никаких шагов без его ведома.

– Слушаю, – один долгий гудок спустя, прозвучал его деловой, лишённый эмоций, голос.

– Александр Львович, это Елена Сокольская. Я прошу прощения за беспокойство. Я бы хотела навестить вашего отца. Узнать, как он.

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Я буквально физически ощущала, как он взвешивает риски.

– Хорошо, – наконец ответил он. – Сейчас я не могу поехать с вами, у