Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

Наконец, как она и ожидала, Каспен сдался.

— Чем бы ты хотела заняться вместо этого, Тэмми?

Тэмми знала, чего он ожидал от нее услышать. Но она не хотела заниматься сексом — по крайней мере, не сегодня. Вместо этого она сказала:

— Я хочу поговорить.

Каспен снова моргнул.

— О чем?

Это было легко.

— О тебе.

Теперь он выглядел удивленным. Он наклонил голову в своей рептильной манере, оценивая ее сверхъестественным умом.

— В таком случае, — медленно произнес он, — что ты хочешь знать?

Ей следовало быть осторожной со своим первым вопросом. Она не хотела спугнуть его или заставить пожалеть о разговоре с ней. Она начнет с малого и будет строить разговор дальше.

— У тебя есть братья или сестры?

Если раньше он выглядел удивленным, то теперь выглядел совершенно сбитым с толку. Это был нелепый вопрос — ее даже не волновал ответ. Но это должно было обезоружить его, и, судя по выражению его лица, именно этого она и добилась.

— Да, — сказал он. — Есть.

— Сколько?

Он пошевелился, словно раздумывая, не встать ли и уйти. Но остался на месте, не сводя с нее глаз.

— Четыре.

— Как их зовут?

Каспен колебался. Тэмми подумала, что он может не ответить.

— Аполлон, Агнес, Кипарис и Деймон.

Это были странные имена. Тэмми использовала их как источник вдохновения для своего следующего вопроса.

— У василисков есть фамилии, как у людей?

— Да. В некотором смысле.

— В каком смысле?

— Мы берем название нашего гнезда в качестве фамилии.

— Гнезда?

— Это как клан.

— Так как называется твой клан?

— Драконы.

Тэмми сделала паузу.

— Каспенон Дракон, — сказала она, пробуя слова на языке. — Это твое полное имя?

— Да.

— Звучит немного глупо, тебе не кажется?

Каспен разразился лающим смехом, подобного которому Тэмми никогда раньше от него не слышала. В уголках его обычно свирепых глаз появились морщинки, отчего все его лицо смягчилось и стало почти человеческим. Увидев его реакцию, Тэмми тоже рассмеялась. Это был первый раз, когда они делали это вместе.

— Это правда, — настаивала она. — И оно рифмуется.

Каспен покачал головой, все еще улыбаясь.

— Может быть, и так. Но я бы не советовал говорить это другому василиску, если ты когда-нибудь встретишь его. Им это не понравится.

— Я и не знала, что змей так легко обидеть.

Улыбка Каспена стала еще шире.

— Я бы не советовал называть нас «змеями». Если только у тебя нет желания умереть.

— Похоже, здесь слишком много правил, которым нужно следовать.

— Зная тебя, ты не последуешь ни одному из них.

Они замолчали, и в течение паузы Тэмми наслаждалась тем, как он смотрел на нее — как будто барьер, который он воздвиг за последние три дня, рушился. Больше всего на свете она хотела, чтобы он снова не закрылся.

Следующим заговорил Каспен.

— Какая у тебя фамилия?

— Вер.

Он вздернул подбородок, рассматривая ее.

— Темперанс Вер, — тихо произнес он.

Ей нравилось, как ее имя звучало в его устах.

— Это я, — сказала она так же тихо.

В конце концов Каспен расслабился.

Пока они разговаривали, он растянулся на коврике, закинув одну руку за голову, а другую положив на ноги Тэмми. Это был незначительный жест, но Тэмми почувствовала, что они были глубоко связаны им, как будто он буквально держал их вместе своей рукой. Он не притянул ее ближе и не сделал ничего, чтобы углубить момент. Но это все равно было интимно, и это было именно то, чего Тэмми жаждала от него в течение трех долгих дней. Они проговорили несколько часов, ни о чем и обо всем на свете. В конце концов, Тэмми тоже легла.

Они не поцеловались. Вместо этого Каспен одну петлю за другой развязал шнуровку ее платья, стаскивая его с нее, пока на ней не осталось ничего, кроме нижнего белья. Затем он снял и это, и она снова оказалась обнаженной под ним.

Он все еще не поцеловал ее. Казалось, все, чего он хотел, — это прикоснуться к ней. Каспен нежно провел кончиками пальцев вверх по ее бедрам, по тазовой кости и вдоль изгиба бедра. Он провел пальцем вверх по центру ее живота, положив ладонь в ложбинку между грудями. Тэмми стало интересно, чувствует ли он ее сердце, которое билось так быстро, что она практически могла слышать его. Его рука снова задвигалась, скользнув вверх и обхватив ее горло. Ее пульс бешено стучал в висках, отбивая непрекращающийся ритм в мозгу.

Не раздумывая, рука Тэмми потянулась к его шее. Глаза Каспена расширились от этого движения. Затем они сузились, и она услышала его голос в своем сознании:

Сжимай, маленькая гадюка.

Тэмми сжала. Она почувствовала, как его горло напряглось под ее ладонью, твердая линия пищевода оказалась между пальцами. Что произойдет, если она продолжит сжимать? Позволит ли он ей? Она держала его жизнь в своих руках, точно так же, как он так часто держал ее. Тэмми поняла, что это был момент доверия между ними — что ей суждено было решить, чем все закончится.

Когда она отпустила его, он отпустил и ее тоже.

Они долго смотрели друг на друга. Каспен первым разорвал зрительный контакт, наклонившись вперед и прижавшись губами к ее подбородку. Он провел поцелуями дорожку вниз, нежно покусывая ее грудь. Когда он это сделал, Тэмми издала тихий стон и почувствовала его улыбку на своей коже.

— Такая чувствительная, — прошептал Каспен, его пальцы коснулись ее соска, превращая его в послушную точку. — Я мог бы заставить тебя кончить только от этого.

Тэмми усмехнулась.

— Сомневаюсь.

Ноздри Каспена раздулись.

Затем он опустил голову и, взяв в рот ее сосок, прикусил его и пососал. Тэмми ахнула. Она никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Ее рука тут же метнулась к его затылку, пальцы крепко вцепились в его волосы. Ей нужно было за что-то ухватиться — за что-то, что помогло бы ей устоять перед явным экстазом, который он заставлял ее испытывать.

Тэмми не могла поверить в то, что делал Каспен. Он попеременно посасывал ее сосок и слегка дразнил его, двигая языком взад-вперед. Каждые несколько минут он останавливался, размягчал его пальцами, прежде чем снова взять в рот. Он водил языком непрерывными, ленивыми кругами, обводя вершинку ее груди, пока она не стала полностью влажной между ног. Она чувствовала, как капает на коврик. Ей никогда так сильно не хотелось прикоснуться к себе, как сейчас. Но если бы она это сделала,