Королева из другого мира - Диана Клэр

Я поискала глазами Бодана, которому оставила свою сумку. К счастью, парень нашелся почти сразу. С молчаливым вопросом в глазах он подошел к нам и неуверенно протянул мне сумку.

— Может, я провож… — начал было, но ректор мягко оборвал его:

— Нет, адепт Нортон, ваша помощь нам в ближайший час не понадобится, — и, заметив оторопелое выражение на лице моего приятеля, с лёгкой усмешкой добавил. — Да не переживайте вы так, никто вашу подопечную тут не съест. Нам просто необходимо пообщаться с новоиспеченной студенткой в, так сказать, более конфиденциальной обстановке. А потом обещаю вернуть ее в лоно студенческой семьи в целости и сохранности. — Он весело хохотнул своей остроте.

Бодан закрыл рот и молча кивнул. Очевидно, спорить с ректором даже он не решался.

— Ты… это… — тихо шепнул он мне. — Буду ждать тебя у входа. Ты ничего не натворила?

Я мотнула головой и, крепко сжав ручки сумки, поспешила за удаляющимся ректором под торжественное молчание и чувствуя на спине изумлённые взгляды нескольких десятков пар глаз.

Представляю, что они подумали! Хотя нет, не представляю. Я сама не знаю, что думать…

Глава 22

После долгого блуждания по бесконечным коридорам, — неужели я когда-то начну разбираться в этом лабиринте? — мы подошли к простой, белой двери, на которой висела бронзовая, прямоугольная табличка:

Ректор Лаарнской Академии Магии

Профессор Маурициус Альтерманн

Неожиданно просто, почти аскетично, — подумалось мне.

После роскошного атриума с его мраморным полом, фресками и витражами, после не менее шикарной аудитории с ее сияющим паркетом, резной дверью, украшенными золотым орнаментом колоннами и невероятной красоты картинами на потолке, такая простота казалась чем-то почти абсурдным.

Но, как ни странно, моя симпатия к ректору лишь возросла. Хотя, он мне и так уже безумно нравился. От него веяло каким-то невероятным спокойствием и безмятежностью, хотя я подозревала, что всё это лишь фасад, за которым кроется потрясающая сила.

Профессор Альтерманн легонько коснулся указательным пальцем дверной ручки. Что-то мелодично дзинькнуло, по металлу пробежал едва уловимый поток белых искр, и дверь беззвучно отворилась.

— Добро пожаловать в мою святую святых, — с доброй иронией в голосе проскрипел ректор, пропуская меня вперед. — Думаю, профессор Ротт нас уже заждался. Так не будем испытывать его терпение на прочность. — Он захихикал и, придержав меня за локоть, с заговорщицким видом прошептал. — Оно и так трещит по швам.

Я невольно прыснула от смеха, а перед глазами предстала картина едва не зарычавшего декана боевого факультета, когда ему сообщили радостную новость, что у него вот такое шикарное пополнение.

— А вот и мы! — торжественно возвестил профессор Альтерманн. — Йен, прости, что заставили тебя ждать. Но я уже и забыл, сколько у нас коридоров… — Он состроил жалостливую гримасу и нарочито тяжело вздохнул.

Я медленно обвела взглядом кабинет ректора. Он был таким же строгим и аскетичным, как и дверь. Темно-синие стены, почти полностью уставленные высокими, почти до самого потолка, книжными полками. У самого окна — огромный письменный стол, на котором царил полный, почти симметричный порядок: лишь несколько аккуратно сложенных папок и массивная чернильница, возле которой в специальной поставке гордо, почти величественно стояло длинное черное с серебристым орнаментом перо. И всё.

В этом кабинете не было ничего лишнего. И от этой простоты возникало ощущение какой-то странной и приятной лёгкости и почти хрустальной ясности разума.

Потрясающе! Я не смогла сдержать вздоха восхищения.

Уголки губ ректора чуть дрогнули. Похоже, ему понравилась моя реакция.

А где же профессор Ротт?

Я принялась озираться по сторонам. И словно в ответ на мой молчаливый вопрос от одной из полок отделилась фигура в черном и медленно подошла к окну. Декан боевого факультета выглядел, наверное, еще мрачнее, чем в экзаменационном зале. Казалось, суровая складка меж бровей уже никогда не разгладится, настолько глубоко она вгрызлась в его кожу. А угрюмый взгляд исподлобья, которым он в очередной раз окинул меня, не сулил ничего хорошего.

— Йен, не пугай девочку, — ректор ободряюще похлопал меня по спине. — А то она еще подумает, что ты чудовище.

— По мне, пусть думает, — в потрясающем, бархатном голосе сквозило нескрываемое раздражение. — Маурициус, вы что, серьёзно? Вы меня в гроб загнать решили? Что я с ней делать буду? — По мне скользнул уничижительный взгляд.

— Учить, — неожиданно твердо и серьёзно отрезал ректор. Он ни на децибел не повысил голос, но в комнате на миг потемнело, словно солнце зашло за тучи, а стены едва заметно завибрировали.

Мама дорогая! Я невольно поёжилась.

— Ты будешь ее учить. По полной программе. Или ты не видел, что она вытворила за роялем? Ты когда-нибудь видел у новичка такой мощный поток? — он повернулся ко мне, и я оторопела от того, как молниеносно изменилось выражение его лица и тембр голоса. Теперь он звучал мягко, ободряюще, а глаза лучились доброжелательностью. — Надеюсь, ты не зазнаешься, Мэйди? Хотя, уверен, ты девочка умная и понимаешь, что это не твоя заслуга и что тебе еще предстоит пройти очень долгий путь, прежде чем ты сможешь управлять своим даром.

Я энергично закивала. Нет, мне, конечно было приятно, что меня похвалили. Но, в то же время, и очень страшно. Я не понимала, что со мной происходит и чувствовала себя этаким спящим вулканом, который может в любой момент проснуться и разнести к чертям всё вокруг.

— Как скажете, — сухо отозвался профессор Ротт. — Учить так учить. Только потом пусть не жалуется.

Я вздрогнула. Это прозвучало почти как угроза.

— Она не будет, верно ведь? — ректор лучезарно улыбнулся. Перед нами снова стоял уютный, круглый дедушка, излучающий исключительно доброжелательность и благостность. А солнце вновь вышло из-за облаков и теперь ласково направляло свои золотые лучи в кабинет.

И как ему удается так быстро переключаться? Просто виртуозное владение своими эмоциями! И, похоже, не только эмоциями, а всей атмосферой. Вот бы так же научиться!

— И этому научишься, — эхом на мой немой вопрос отозвался ректор. Или я задала его вслух? — Терпение, терпение, мой юный друг!

Я покраснела. Интересно, который раз за этот день я уже заливаюсь краской? Помотала головой. И о какой ерунде я только думаю?

— Итак, подытожим…

Ректор подошел к столу, достал оттуда чистый лист белоснежной бумаги. Потом тихо щелкнул пальцами, и, к моему величайшему изумлению, перо выпорхнуло из своих оков, а крышечка чернильницы с гулким чпоком откинулась. Перо нырнуло в