Со смертью нас разделяют слезы - Ао Морита

и я остановился посреди коридора. Думал, меня ждет отповедь по поводу тестов, но вдруг мой взгляд упал на то, что он держал в руках. – Приходила мама Хосино и попросила отдать тебе вот это. Это журнал вашего кружка, так?

Я принял у него столь знакомый голубой блокнот. «Тетрадь слез» Хосино.

– Знаю, как тебе тяжело… Береги себя, ладно?

Я поклонился печальному учителю и впился глазами в блокнот.

Наверное, мать Хосино увидела мелкую подпись «Журнал школьного киноклуба» и решила, что он нам и правда нужен для работы. Имею ли я право его открыть? Хосино упорно его от меня прятала.

Какое-то время я брел куда глаза глядят. Заметил в сквере пустую лавочку, присел и снова впился взглядом в блокнот.

В первой половине она записывала впечатления от фильмов и книг, а во второй – мысли, которые на самом деле волновали ее душу.

Значит, первую часть читать точно можно, и я открыл первую страницу. Под названием каждого произведения она выписывала самые трогательные моменты и мысли по поводу увиденного. Все это я уже читал. В конце концов я долистал до того фильма, который мы первым посмотрели вместе.

«Романтическая драма о путешественнике во времени. Раз Сэяму-куна не проняла книга и манга, решила бить наверняка, но он даже не прослезился. Обидно! Но он у меня еще попляшет!»

У меня глаза на лоб полезли. Это отзыв уже не о фильме, а обо мне!

Вот и дальше:

«Семейная драма о матери, скончавшейся после долгой болезни. Сэяма-кун рассказывал, что его мама тоже рано умерла. Я думала, в этот раз он точно расплачется, но опять прогадала.

Как довести его до слез? Плач – это отдушина, без которой очень тяжело. Хочу, чтобы он тоже это понял».

Перед глазами вновь воскресли дни, проведенные вместе. Такие спокойные, теперь они наполняли мое сердце теплом. На Хосино тогда еще не легла тень смерти. Я думал, она просто бойкая плакса. Если честно, мне до сих пор не верилось, что она сама шагнула в объятия погибели.

«Фэнтези для всей семьи. Пригласила двух особенно чувствительных подружек, думала, что в компании он точно не сдержится. План провалился. А ведь в теории все так гладко было. Плак.

Думала скормить ему порцию самой острой лапши, но он разозлился, что это против правил. Пришлось есть самой. Съела, проливая слезы. Плак-плак».

На «плаках» я, конечно, фыркнул, но вообще-то тепло улыбнулся от воспоминаний. Точно! Она ведь и лук грозилась заставить резать. Я, конечно, отказался, потому что кто захочет умереть от жалкой луковицы?

«Смена подхода! Отвела Сэяму-куна на футбол. Супернапряженный матч, но он так и не расплакался. Зато было весело, как на свидание сходила. Но он, конечно, страшный противник…»

В тот день я впервые встретился с ней за пределами школы. Помню, как зашлось сердце, когда увидел ее в непривычном наряде.

И вообще, что значит – «как на свидание»? Свидание как есть! Я в первый раз в жизни ходил куда-то с девушкой вдвоем.

«Сегодня тяжелая артиллерия! Ходили на концерт „Ред Стоунз“. На самом деле должна была идти с Момокой-тян, но она велела отдать ее билет новому мальчику из кружка, так что позвала Сэяму-куна. Он тут же заметил бинт, но я ловко выкрутилась. „Реды“ просто лучшие!»

Вторая неделя «выездных» заседаний кружка и день, когда мы пошли на концерт. Тогда я даже не предполагал, какая у нее травма, и не заметил ее боль. Зато благодаря Хосино я прикоснулся к совершенно незнакомому мне миру. Как жаль, что мы столького так и не повидали…

«Сегодня смотрели любовную мелодраму в палате у Момоки-тян. Мы с ней все глаза выплакали, но Сэяма-кун по-прежнему неприступен. Вообще, он все время ерзал и почти не смотрел фильм. Неужели влюбился в Момоку-тян?..»

Я бы многое отдал, чтобы разъяснить это заблуждение. Именно тогда я узнал о попытках суицида, и никакой фильм не мог перебить тревожных мыслей.

«Ходили на так называемый „Слезный вечер“. Сэяма-кун впервые сам меня куда-то позвал! Показывали короткие ролики, зачитывали трогательные истории. Я оба часа прорыдала без остановки. Он что, перехватил у меня эстафету? Эй, это я тут должна заставлять его плакать!»

Момока попросила меня, чтобы Хосино лила побольше слез, и я все силы приложил, чтобы исполнить поручение. Хотя она и без меня ревела по любому поводу.

Как раз после этого ей начало становиться хуже. Кружок стал реже собираться, и на другой «Слезный вечер» она не пошла. Надо было волоком ее туда тащить.

«Сегодня смотрели романтический фильм у меня в гостях. Взрослое кино, которое посоветовала Момока-тян. Количество поцелуев зашкаливающее, стыдобища. А когда фильм закончился, я вдруг разревелась прямо перед Сэямой-куном. Сама не заметила, как залилась слезами. Стыдно, что поставила его в такое неловкое положение, но он меня утешал и ни о чем не спрашивал. Он очень добрый».

Да, я и правда растерялся, но хорошо, что хоть додумался погладить по спине. Теперь, вспоминая ее тепло, я еще сильнее затосковал.

«Посмотрела до середины фильм, который принес Сэяма-кун. О человеке, который принес себя в жертву ради любимой. На самом деле мы с Момокой-тян его уже видели. Сильный фильм, который дает понять, как больно терять любимого человека. Я испугалась: что скажет Сэяма-кун после просмотра? Поэтому ушла на середине. Мне так жаль. Он же специально для меня принес…»

А, это про тот фильм, которым я надеялся заставить ее отказаться от суицидальных мыслей. Кто ж знал, что она его уже видела. Может, Момока руководствовалась теми же соображениями?

На этом записи заканчивались. Отчасти ведь «Тетрадь» и впрямь служила журналом нашего киноклуба, и после того раза новых заседаний не проводилось. Я перечитал все еще раз с самого начала, вновь переживая историю нашего знакомства. Каждое воспоминание я искренне лелеял, но память не приносила слез. Впервые меня настолько мучила неспособность проплакаться.

Но что насчет второй половины блокнота? Я долго сомневался, имею ли право вступить на эту территорию… И в конце концов решился послушать крик сердца Хосино.

«Вот бы исчезнуть…»

«Тяжело».

«Кажется, я не выдерживаю».

Я уже видел эти три записи, но теперь точно знал, что в них заключена ее боль. Я знал, что будет тяжело, и все же не отрывал глаза от дрожащих букв. И вот…

«В читальном зале со мной заговорил одноклассник. Сэяма. Сказал, что не плакал уже семь лет и хочет вспомнить, каково это. При этом придумал какую-то болезнь, при которой якобы смертельно опасно плакать. Забавный, позвала его к нам в кружок. Согласился! На радостях тут же рассказала Момоке-тян, она обрадовалась».

Это же о том самом дне, когда мы впервые заговорили. Смешно: так вот, оказывается, почему она меня позвала. А уж когда узнал, что Момока меня сразу приняла, тоже как-то сразу потеплело на сердце.

«Хуже некуда. Кажется, он увидел. Хочу провалиться сквозь землю».

Наверняка тут она писала о том, как я краем глаза заметил эту половину «Тетради слез». Здесь она не ставила дат, поэтому я не знал наверняка, но чувствовал, что угадал. Наверное, она бы не хотела, чтобы я читал эти записи…

«Обожаю летние каникулы! Ходим с девочками в бассейн, собираемся кружком у Момоки-тян в палате. На этой неделе договорились с Сэямой-куном сходить в кино. Я просто не могу, как хочется! Вот бы весь год – сплошные летние каникулы. Кроме домашки. Без домашки можно обойтись».

Я даже улыбнулся от такой позитивной записи. Если бы я только знал, то чаще звал бы ее гулять. Запаслись бы воспоминаниями! Теперь я жалел об упущенных возможностях. Я так сосредоточился на том, чтобы она побольше плакала, что упустил из вида самое важное. Лучше бы просто наслаждался каждым днем, который нам был отмерен.

Дальше пошла череда мрачных записей.

«Вот бы исчезнуть».

«Тяжело жить».

«Сэяма-кун не плачет».

«Поверить не могу, что его даже этот фильм не сломил».

«Скорей бы все закончилось».

«Интересно, если умру, заплачет?»

«Опять невыносимо жить».

«Скоро увидимся с Юдзуной…»

«Опять резала».

«Скучаю по Момоке-тян».

Меня она тоже в этих коротких строчках упоминала. Здесь она уже постепенно утопала во тьме. Выплескивала чувства в блокнот. Может, только так и удерживала расходящееся по швам сердце.

«Осень для меня пахнет смертью. Опять она пришла. Раньше я так любила осень, но теперь столько всего вспоминаю… Пока не знаю, как поступлю.