Заповедный тупик - Катерина Крутова

директор выплюнул с максимальным пренебрежением, словно свобода Тимофеевой была чем-то преступно-постыдным, – такими мелочами не проймешь. У вас там на вольных хлебах другие доходы.

– Да-да, что ни заказ, то золотые горы и реки шампанского. – Алекс не отводила глаз от гипнотизирующего ее мужчины. «Дерзкий кролик провоцирует сытого удава», – мысленно ухмыльнулась она.

– Но вот твой приятель Давид не настолько самодостаточен. Как думаешь, Тельману понравится, если его шедевр проигнорируют все крупные фестивали и созданная в положенный срок картина отправится пылиться на полки в Красногорске?[14]

На долю секунды лицо Александры утратило непроницаемость и скривилось гримасой отвращения. Худые плечи дернулись, как от удара, всколыхнув складки безразмерного свитера. Собеседник удовлетворенно подался вперед. Но продюсер уже совладала с эмоциями, в очередной раз «поблагодарив» судьбу за дружбу с одним очень талантливым режиссером.

– Предыдущая картина Тельмана собрала десяток призов, среди которых минимум половина Гран-при. Сомневаюсь, что студия готова пожертвовать своим самым перспективным молодым дарованием.

– Хочешь проверить? – Губы директора изогнула недобрая, похожая на оскал улыбка.

– Сашенька, тут еще такое дело, – встрял Григорий. На круглом лоснящемся лице возникло выражение, характерное для главных школьных ябед и стукачей. – Вы стекло поцарапали, а ему цена тысяч двести, не меньше, надо будет уточнить, что там по нынешнему курсу. Даже не знаю, что делать – может, линзу поменять, так тоже дело недешевое. Придется из бюджета картины брать. Смотри, вот тут прямо посередке запил. – И мужчина ткнул Алекс в лицо объектив от кинокамеры.

Саша не удостоила технаря взглядом, вытащила мобильный и, услышав знакомый голос, сказала:

– Антон, ты еще на студии? Зайди к директору.

Гришино лицо вмиг утратило азартный энтузиазм, технарь перестал слащаво улыбаться, и взгляд его, обращенный на Александру, наполнился обидой. Директор же и вовсе потерял интерес к происходящему, погрузившись в сортирование бумаг на столе. Приход Куликова сопровождали кокетливое хихиканье Наташи и ворвавшийся в открытую форточку порыв ветра, взметнувший кремовую органзу занавески.

– Здравия желаю, товарищи начальники. – Рыжий вытянулся по стойке смирно рядом с Сашей, вздернув подбородок и расправив плечи.

Григорий с объективом под мышкой предпочел отступить к окну, мужчина за столом лишь приветственно кивнул, всем видом демонстрируя равнодушие к происходящему. И только вытянутая в струну худая девичья фигура наполнилась внутренней силой, ощутив дружескую поддержку в стане врага.

– Технический директор обвиняет нас в халатном отношении к технике и порче имущества, – без прелюдий начала она. – Гриша, покажи моему помрежу стекло.

Толстяк замялся:

– Сашуль, ну что ты из-за какой-то мелкой царапины начинаешь целое дознание устраивать. Там и не видно особо.

Но Тони уже забрал из трясущихся рук объектив и придирчиво разглядывал. Недоуменное выражение на его лице сменилось привычно ироничным. Фыркнув в усы, Куликов выудил из кармана мятый лист и выложил его вместе с объективом прямо на бумажную гору под нос руководству студии.

– Дружище, давно тебе пора очками обзавестись, чтобы, так сказать, незамутненным глазом детали замечать, – с заботливой улыбкой обратился Тони к Григорию, прозванному в народе Мутный Глаз. Гриня налился возмущенным румянцем, точно невинная библиотекарша в раздевалке строителей, а Куликов тем временем продолжил: – В описи оборудования и в акте приемки-передачи у нас указаны модели и серийные номера. Понятное дело, циферки похожи, а вместе с буквами китайская грамота выходит, тут любой перепутать может, но ты бы лупой воспользовался. Другой на моем месте мог бы решить, что не случайно ошибся, а умысел какой имел.

Антон для большей убедительности ткнул пальцем в соответствующую графу акта. Саша из последних сил сохраняла на лице максимально нейтральное и серьезное выражение, но в душе ей хотелось с криком «Так его – гада!» кинуться к оператору на шею и расцеловать в порыве благодарности покрытые рыжей щетиной щеки. Тем временем Куликов отыгрывал роль позитивного простачка – склонившись над директором студии, он размеренно объяснял:

– Вот, смотрите, сегодняшняя дата и наши подписи. Днем, как вернулись, я первым делом все Григорию отнес и по описи сдал. Вместе проверили и целостность, и комплектацию. Так что ошибка вышла какая-то, может, с другой группой сумки перепутались? Но это ничего, вы, главное, Гриню не ругайте, он как лучше хотел…

На этой примирительной ноте Куликов едва не сорвался. Смеющиеся зеленые глаза нашли Сашин взгляд и пронзили ее зарядом озорного задора. Пряча улыбку, девушка приложила ладонь ко рту, а рыжий якобы смущенно потер бороду. Григорий тем временем перешел от пунцовых щек оскорбленной невинности к кумачовым ушам сдерживаемой злости.

Оглядев собравшихся, директор устало выдохнул:

– Если по технической части вопросов больше нет, оставьте нас с Александрой Игоревной наедине.

Куликов удалился, напоследок отвесив легкий поклон. Григорий замялся у директорского стола, глаза его суетливо бегали, отражая мучительный мозговой штурм и поиск новых аргументов. Но, встретив взгляд, полный серого балтийского льда, завхоз был вынужден сдаться и тихо ретироваться, оставив дверь приоткрытой.

– Чего сквозняк разводишь?! – громко заметила Наташа, после чего сердито проворчала: – Устроили тут проходной двор, а мне потом руководство от пневмонии лечить.

– Наталь Пална, ваш чаёк волшебный и мертвого подымет, – включился знакомый хриплый голос.

– Ой, Антошенька, ты ж мое ясное солнышко, а я специально для тебя тут один сорт припрятала, – уже ласково пропела секретарша и плотно притворила дверь, оставив Александру додумывать продолжение сцены между «солнышком» и студийным титестером[15].

Убедившись, что они действительно одни – без лишних ушей и глаз, – директор откинулся на спинку высокого кожаного кресла, скрестил руки на груди и воззрился на Александру.

– Ты присаживайся, в ногах правды нет. Тем более в таких стройных женских.

Алекс поежилась от неуютного комплимента и опустилась на жесткий стул по другую сторону лакированной столешницы.

– Как в болотах поснимали? Рада, наверное, в город вернуться? – Губы директора изогнула холодная вежливая улыбка, но колючий пронизывающий взгляд ловил каждое едва заметное мимическое изменение на лице продюсера.

«Интересно, сколько сегодня запланировано на демонстрацию вежливости?» Саша закинула ногу на ногу, сцепила ладони на коленке и после секундного созерцания коротких и давно нуждающихся в маникюре ногтей выдала:

– Нормально съездили, но возникла потребность в дополнительных съемках и увеличение бюджета на гонорар исполнительнице женской роли.

Директор закашлялся. Алекс удовлетворенно ухмыльнулась. Светская беседа погибла в зародыше, споткнувшись о суровую действительность.

– На какую еще, прости хосподи, актрису?! – Справившись с приступом, собеседник вперился в Сашу не мигая.

– Вы, как обычно, выхватываете самую суть. «Прости хосподи» очень эффектная и идеально вписывается в роль, – с максимально невинным видом Алекс хлопала глазами, втайне надеясь, что выглядит при этом не дебильно, а так же естественно мило, как одна чрезвычайно фотогеничная блондинка.