Последняя роза Дивеллона - Вера Платонова

Пиршеств без музыки не бывает. Айволин иной раз морщился, но терпел звуки, что извлекали музыканты из гитар и простеньких дудок. Захмелевший народ плясал и было похоже, будто на пиру в честь нашей свадьбы, единственные люди, сохранившие ясность ума – это мы сами.

– Однако, если такой гам продлится до утра, – сказала я супругу, – с Тарой придется повременить. Еще одна ночь в мрачной крепости с ожившим мстительным привидением!

– Ночь ты проведешь в моей опочивальне. С мстительным узурпатором, моя дорогая жена, но никак не с привидением. Уж от этой безумицы я тебя сберегу, будь уверена.

Так Вереск и говорила: “Все мужчины мнят себя шибко умными, когда на деле это оборачивается лишь пустой самонадеянностью”.

“И даже отец?” – удивленно спрашивала я. На что она недолго размышляла, кивая головой, и отвечала: “Все, кроме владыки Иммериона”.

Рядом со мной сейчас находился чистый образец самонадеянности и беспечности. Что за чудо берегло его до сих пор?

Чтобы занять себя я глядела на то, как Деценна, красиво вскидывая голову, что-то рассказывает скучающему Борху, рыжебородый Даррох при этом пытается вклиниться в их разговор и обратить внимание воительницы на себя, и втроем они выглядели, как собака, пытающаяся поймать собственный хвост: все ходят по кругу и никто не может получить желаемого.

Чуть позднее Деценна подошла ко мне с чашей вина в руках, и поздравила, а затем в присущей ей свойской манере заявила:

– Верный выбор! Твой мужчина машет мечом быстрее, чем Этольд бегает от аторхов. А ведь он и меня провел своими гладкими речами, все говорил, что несправедливо это, когда всякий безродный выскочка может заполучить себе в жены наследницу самой древней крови.

– Надеюсь, он скажет это лично его величеству в глаза, – ответила я, не желая поддерживать разговор.

Глаза Деценны блеснули кровожадно:

– О, я бы с удовольствием на это взглянула! Однако мне хотелось бы узнать, есть ли у Борха жена или возлюбленная?

– Не слышала ни о чем подобном.

– Тогда почему он бегает от меня, как от огня?

Я на это лишь пожала плечами и предположила:

– Он достаточно скромен, может быть, ему не нравится излишнее внимание.

На этом наша беседа резко прервалась тем, что все в зале вдруг дружно решили провожать молодых в опочивальню. При этом, я прекрасно слышала некоторые смешки относительно того, что в нашем случае этот обряд уже не имеет смысла.

Меня вдруг подняли с десяток рук и понесли прочь из зала под ритм, что отбивали кружки о стол, и отстукивали сапоги по полу. Позади я слышала хохот и ругательства Айволина и его товарищей, которого, похоже, уронили, и со второй попытки подхватили, как следует.

– Дурацкий обычай! – сказал он, когда дверь за нами с глухим стуком закрылась, оставляя смех и скабрезные шуточки позади, освобождая нас от чужих глаз и погружая в тишину комнаты.

Я промолчала, не зная, что ответить и потянулась к тяжелой диадеме, которая давила на голову и я кое-как сдерживалась, чтобы не сорвать ее посреди пиршества.

– Думаю, ты им понравилась. Вот так вот, сразу. Чего не вышло у меня, – в последней фразе послышалась горечь.

– Твои воины тебя боготворят, Айволин, – возразила ему я. – Они готовы драться и умирать за тебя. Это ли не признание?

– Воины – да. Но мои воины – это далеко не вся Тиульба. Стоило мне лишить жизни похотливую свинью в короне, душившую этих людей непомерными поборами, как они сразу превратили его в мученика, а меня в злодея. Постой-ка.

Он удержал мои руки, взявшиеся за передний край воротничка для того, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу, а сам уселся на пол, скрестив ноги в щиколотках и стал на меня глядеть, склонив голову набок.

– Просто постой на месте.

Я в замешательстве застыла посреди комнаты.

– Я хочу запомнить все, как можно точнее.

– Зачем? – я не удержалась от смеха.

– Однажды удача кончится. И когда придут боль и отчаяние, возможно, это воспоминание удержит меня от падения в снежную пропасть. – Мне стало не по себе от этих слов, но Айволин уже вновь надел на лицо маску шутника. – Кстати, о пропасти. Ну и бежала же ты вчера! Как заяц!

– Теперь можно расстегнуть? Ты все запомнил? – взялась за край воротничка во второй раз.

– Угу, – он подошел к темному окну, за которым были видны лишь пятна внутреннего двора, освещаемые масляными фонарями. Народ разгулялся не на шутку. Излаумор гудел. А я была рада побыть в тишине. Мне требовался отдых. Быстро умывшись, забралась под одеяло и укрылась им до ушей.

– Иммериль, – повернулся ко мне муж. – Айна покинет Твердыню. Навсегда.

“Могу ли я тебе верить?” – читалось в моих глазах.

Но я произнесла только:

– Хорошо.

– Покинет. И мы больше к этому разговору не вернемся.

– Хорошо.

Он лег рядом, тяжело обнимая рукой. А я чувствовала, что впервые за то время, что я нахожусь в Излауморе, мое сердце сжимается от приступа тревоги не за себя. А за него.

Ранним утром, когда еще даже не просветлело, я проснулась от воцарившейся в Твердыне тишины. Я спустила ноги с кровати на прохладный пол. Нужно попытаться сделать это сейчас.

Глава Девятнадцатая. Тара, выходи!

– Куда? – удержал меня Айволин во время попытке выскользнуть из постели.

– Мне кажется, сейчас самое время попробовать.

– А… – глубоко зевнул он и потянулся. – Пойдем.

Соскочил, одеваясь и звякая пряжками ремня и ножнами.

Без него меня все равно не выпустили бы дальше коридора.

Самым сложным оказалось выбрать правильное место. В тронном зале, на который я с самого начала надеялась, потому что Тара в нем уже появлялась, еще догорали остатки пиршества. Часть гостей спала прямиком там, на скамьях, часть еще вела тихие пьяные беседы за столами. Некоторые мужчины храпели, постелив прямо на пол теплые плащи. Женщины все давно были размещены по несколько человек в гостевых спальнях. Похожая картина была в обеденном зале.

Превосходно подошел бы малый зал, но там теперь стояла клетка с аторхами.

В итоге мы разместились в одном из широких пролетов первого этажа, в котором переплеталось несколько коридоров.

Я встала посредине с лампадкой в руках, Айволин расположился у стены, почти с ней сливаясь. Стражников с ближайшего поста он разместил здесь же, рядом с выходами в коридоры, бормоча, что выглядит полным дураком в глазах своих людей.

– Я тебя очень прошу, Айволин, – обратилась я к нему. – Затушите свет. И если все получится, обещай, что вмешаешься только в крайнем случае.

И