Наследница Черного Пламени - Майя Фабер

Эйдана. Пришлось прождать довольно долго, пока тот выяснял, как мне получить доступ к счетам и имуществу, что когда-то принадлежали моему отцу. Если Наместник решил передать все мне — будто возвысить мой статус? — не стоило относиться к этому легкомысленно. У него явно был план. И не в моих интересах.

Отец и впрямь оставил здесь многое… Вернее, бросил вообще все, спасая свою шкуру, когда бежал в Единую Империю. С одной стороны, мне было странно слышать, что никто до сих пор не прибрал все к рукам. С другой… Что я в самом деле знала о своем народе? Да, в общем-то, ничего. Если мой отец и впрямь был тем, кем его называли, не удивительно, что желающих рискнуть и позариться на добро не нашлось.

Отец запрещал мне привязываться к вещам. Велел менять игрушки, если они становились слишком любимы. Я переживала, но не смела перечить. Просто научилась жить так, как от меня хотели. Но сейчас я внезапно взглянула на отца с новой стороны.

Покидая дворец в Империи полторы недели назад, я жалела о людях, о драконах, о дружбе. Со всем остальным мне оказалось легко проститься. Я просто схватила сумку и побежала. Не возникло мысли ни об имуществе, ни об одежде, ни о памятных безделушках. Уйти оказалось легко — главное, что Шейн был рядом.

А ведь отец всю жизнь предполагал, что однажды придется бежать. Один раз потеряв все, пережив эту потерю, он позаботился, чтобы меня не коснулась такая же боль.

Я подавила нервный смешок. Как моя жизнь докатилась до того, что я снова начала вспоминать об отце без ненависти? Я злилась на него. Считала, что он использовал меня, как и всех остальных. Так говорили. Но в последние пару лет у меня оказалось слишком много времени, чтобы подумать. Особенно когда Шейн занял тот же пост, что ранее принадлежал моему отцу…

Мысли о матери я и вовсе заталкивала поглубже. Никто не видел ее со дня казни отца. Никто не говорил со мной о ней, но, думаю, мы все понимали, что сбежала она не просто так. В то время искали архив отца, и кто знает, в каких преступлениях могли обвинить ее. Соучастие в делах Маркуса Эланда тоже каралось казнью.

Легко ли она смогла бросить все?

Выживание. Отец считал его единственной важной целью. Ею он оправдывал все свои поступки. О нем он говорил, пытаясь устроить мое будущее.

Именно ради выживания я и оказалась здесь. Пусть и не своего. А, впрочем… и моего тоже.

— Ты можешь передумать, — добавил Эйдан, когда я уже собиралась покинуть его кабинет, мысленно сортируя все, что он говорил. Кое-что из этого я уже слышала от Шейна в поезде. — Ты рискуешь жизнью.

На несколько секунд я замерла у двери. Закрыв глаза, пыталась впитать это мгновение. Кто хоть раз серьезно говорил мне такое?

Нет, Шейн не в счет. А прочим не было дела. От меня требовали выполнения просьб, поручений, приказов. Ожидали результата, не задумываясь, как сильно все это ударит по мне.

По всему выходило, что приказ приехать сюда отдала себе я сама, да и восприняла его так же, как и всегда: для отступления нет оправданий.

Я зашла далеко. И пусть теперь знала, ради чего все затевалось, почему мне потребовалось стереть память и пережить ужас тех дней. Осознавала, как сильно мне повезло добраться сюда, не попав ни в плен, ни под допросную магию, а ведь опасность и впрямь была высока… Правда состояла в том, что там, на ужине у Наместника, я встала, потому что решила помочь тем, кто, как я тогда считала, меня предал. Я бы рискнула ради уже бывшего дома.

Тем более я не передумаю сейчас.

— Спасибо, — прошептала я. Знала, что Эйдан с его звериным слухом точно услышит.

Отчего-то у меня впервые в жизни не хватило сил сказать что-то кому-то в лицо.

Глава 26

Я держалась отлично.

Где-то на середине пути к замку мне перестало быть страшно. А после прибытия — грустно. Больше не приходилось убеждать себя, что раскисать еще никогда не было в моих правилах.

В дороге мы с Армином не общались, а стоило покинуть экипаж, как господин Наместник тут же бросил меня. Как я и предполагала, в его интересах оказалась лишь сама поездка, но никак не моя компания.

Затем все закрутилось вновь.

Большую часть дня я провела у жрецов. Им от меня тоже ничего не требовалось — только сидеть и слушать какие-то дурацкие песнопения на том самом непонятном мне наречии. В общем, в лучших традициях посещения лекций в Имперской академии магии, я старалась не заснуть. Да и зевать не слишком откровенно. Умение слушать длинные и занудные рассказы никогда не было моей сильной стороной, а в этих я даже смысла не разбирала, только изредка отдельные слова откладывались в сознании.

Как справедливо говорил Шейн: «Лучше бы сейчас кому-нибудь морду набить».

Затем ко мне приставили служанку — миловидную и ухоженную девчонку лет двадцати по имени Хайке.

Выражением лица и манерой исполнять свои обязанности она очень походила на того гвардейца, что таскался за мной после ареста Шейна. То есть ничего не умела, не знала даже, как правильно отвечать и обращаться, а себя занимала поисками смысла в дурацком назначении.

Не служанка, а обычная слежка. Даже не скрытная. Можно было публично возмутиться, но, понаблюдав за Хайке, я решила, что мне наплевать. Вдруг их следующая попытка окажется не такой провальной? Лучше уж знать, кто меня окружает.

В общем, мы обе быстро поняли, что не повезло ей со мной, а не наоборот.

Наступил поздний вечер, когда я, устроившись в мягком кресле в отведенных мне покоях, закончила выпытывать у Хайке информацию о самом замке и двинулась дальше. Сначала девушка упорно отказывалась садиться, а теперь жалела о своей опрометчивости. Разговор шел уже больше часа, и я не собиралась его завершать.

Пусть позлится. Друзей я тут заводить не собиралась, а на эмоциях любой может выдать больше, чем имеет право.

Надо признать, держалась она превосходно. Даже не вздыхала украдкой. Тренированная. Не как служанка, конечно, но к нагрузкам явно привыкла. Мне это не нравилось, но выводы делать было рановато. Вдруг здесь все такие? После изнеженной знати Империи я еще не разобралась.

Вопросы задавать я начала издалека, перебрав сначала всю прислугу, охрану и жрецов. Только затем лениво поинтересовалась:

— Что