Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

от подушки, прислушалась и села в кровати. Отложив книгу, осторожно отвернула одеяло и спустила на пол босые ноги. Посмотрев в открытую дверь, сквозь которую падал свет от бокового светильника, встала и в одной короткой сорочке вышла в коридор. Ещё не веря….

Нет, невозможно!.. но уже предчувствуя, что увижу его.…

Раздался гром, и я вздрогнула.

В прихожей стоял Ангел.

Прислонившись плечом к стене, он опустил голову и тяжело дышал. Но вдруг поднял лицо и посмотрел на меня больными глазами. Чёрными и бездонными от расширившихся зрачков.

— Привет, Соле, давно не виделись.

Я промолчала, от изумления не в силах ничего сказать. Он был весь мокрый, и на полу успела собраться лужа воды. Не знаю, сколько он так простоял, дождь скрыл все звуки, и я не слышала, когда он вошел.

— Ты выглядишь так, словно кого-то убил.

Он прошелся взглядом по моим голым ногам, задержался на едва прикрытой сорочкой груди, и остановился на лице. Натянув желваки на скулах, проговорил тихо, но мороз всё равно коснулся кожи:

— Не выходи из комнаты, Ева. Если смогу, я уйду, обещаю. Иди же!

Я попятилась в детскую спальню и захлопнула за собой дверь. Отступив к кровати, легла в нее, ощутив, что дрожу.

Мария, слава богу, спала, беспечно откинув ручку на подушку. Я поправила ручку и укрыла дочь одеялом. Уставилась перед собой на стенной шкаф.

Не выходи?

***

Я пролежала так час, а может дольше. Не знаю. Каждая секунда казалась минутой, и было сложно следить за временем. В прихожей стояла тишина, дверь оставалась закрытой, и только упругие струи дождя били в стекло, нарушая тишину и обостряя чувства до предела.

А может, он уже ушел?

Или вообще мне привиделся?

Сегодня Ангел был весь в чёрном и выглядел так, как будто явился из ада. Если бы у него за спиной раскинулись угольно-аспидные крылья, я бы не усомнилась, какой огонь их опалил.

Я встала с кровати, под ногой скрипнула старая паркетная половица, и тихо приблизилась к двери. Простояв несколько секунд без движения, осторожно открыла её…. и охнула, увидев за дверью Ангела.

В следующее мгновение он поймал меня за талию и вытащил из спальни. Захлопнув дверь, привалил спиной к стене и накрыл холодными губами мой рот. Прижавшись грудью, поцеловал яростно, раскрывая губы языком, вторгаясь в мой мир окончательно и оплетая сильными руками.

Задрав на мне сорочку и продолжая целовать, с мучительным выдохом погладил голые бедра и сжал пальцами ягодицы.

Наконец, с трудом оторвавшись от губ, наклонил голову и прижался ртом к ключице. Жадно провел по ней губами вверх, поднимая мне подбородок и заставляя ощутить свое желание. Замер на мгновение, поймав мой пульс.

— Не дрожи, Соле, — проговорил в шею. — Я сам не знаю, почему здесь, но ты всё, что мне сейчас нужно. Я не смог уйти.

— Ты…. ты с ума сошел! — выдохнула в ответ, хватая ртом воздух. Ощущая, как губы Ангела поднимаются к лицу и целуют линию скулы.

Руки, ища опору, легли на мужские плечи.

— Да! Ты пахнешь, как сама жизнь, Ева. Всё здесь пахнет тобой, и это сводит с ума.

— Ты сейчас в сознании…

— В полном! Понимаю, что делаю, но остановиться не могу. Я хочу тебя с тех пор, как взял в первый раз. Это желание не проходит.

Я действительно дрожала, но не от страха, как могла бы ожидать, а от напряжения и волнения, которые искрили в воздухе, как в небе грозовые разряды, и с которыми не могла справиться.

Ангел был холодным от дождя, но его прикосновения обжигали. Моё тело помнило первую ночь и этого мужчину, я знала, что он не причинит мне боли, но также знала, что теперь, когда сама открыла дверь, он возьмет всё, зачем пришел.

И не отпустит.

— Холодно. Ты мокрый.

Он рывком снял с себя темный свитер и вернулся ко мне. Подняв на руках, уровнял наши лица и поймал взгляд. Не дав ничего сказать, прижался к губам. Расстегнув на брюках ремень, стянул с моих бедер бикини и, вторгаясь в рот языком, вошел в меня пальцами.

Стал гладить так откровенно и одержимо, удерживая собой, что я задохнулась и, разорвав поцелуй, вскинула вверх лицо. Зажмурилась, обхватив шею и голую спину Ангела руками, ощутив, как его твердая от желания плоть уперлась в меня между ног. Как мучительно он сдерживается, прежде чем взять меня глубоко, сбив дыхание, и, едва отпустив, вернуться вновь.

Он ударяется бедрами с новым голодом, снова и снова, выпивая тепло с моей кожи жадным ртом.

Настоящий ночной Азраил!

Наконец, кончив, Ангел сгреб меня в охапку и замер, тяжело дыша. Прижался лбом к моему виску, не позволяя встать босыми ногами на холодный пол.

Я молчала. За ночными окнами продолжал лить дождь, шелестя по стеклу и стенам упругими струями, а мои руки продолжали обнимать литые плечи Ангела.

Теперь его сильное тело согрелось и грело меня. Но, опомнившись, я уронила ладонь с его спины и тихо выдохнула:

— Отпусти.

Он отпустил. Не сразу, но ослабил объятия, позволив мне соскользнуть на пол.

Однако вторая моя рука осталась лежать на его шее и едва наши взгляды встретились, Ангел вновь подхватил меня, унося в спальню.

— Нет, Соле. Не проси!

Оказавшись в комнате, он положил меня на кровать, которая оставалась пустой после него, закрыл дверь и без стеснения разделся догола. Лёг рядом, накрыв собой сбоку, оставив мне место для дыхания и не спеша ничего говорить.

В моей спальне было прохладно и тихо. Сквозь открытые жалюзи падал скупой свет уличного фонаря, размытый дождем. Ангел казался мрачной тенью, нависшей надо мной, а что видел он, не знаю, но смотрел долго.

За окном сверкнуло, и молния на мгновение осветила комнату. Я увидела, как сосредоточено-серьёзно его лицо. Каждая линия словно высечена из мрамора и застыла в идеальной схватке света и тьмы.

— Когда-то давно моя мать мне тоже рассказывала сказки. Я забыл про это, но ты помогла вспомнить.

Значит он слышал наш разговор с Марией. Сколько же он простоял в прихожей?

— Где она сейчас? — решилась спросить.

Я не была уверена, что он ответит, но услышала:

— Её нет. Она мертва.

— Если ты успел забыть, значит….

— Да, давно. Иногда мне кажется, что она была сном. Всё было сном.

Ангел поднял руку и медленно провел большим пальцем по моей губе. Опустив руку на плечо, спустил с него сорочку, оголяя грудь.

Я невольно задрожала от ночной прохлады, и он