Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

* * *

До посёлка шли по залитой солнцем пыльной дороге, вдоль которой тянулось благоухающее ароматами цветочное поле. Фил натянул бейсболку на глаза и стойко сносил жару. Лина то и дело отвлекалась на виды, рвала цветы и тихо напевала себе под нос.

— А знаешь, мы с Лёхой дружим с самого детства, — поделилась она своими восторгами. — Он всегда был моим лучшим и единственным другом. Ты даже не представляешь, какой он.

— Какой?

— Классный и смешной, и на него всегда можно положиться, а ещё он изобретательный и музыкальный, любую мелодию сыграет на гитаре, и техника у него о-го-го — крутые гитаристы позавидуют. — Лина улыбнулась, припоминая Лёхины проделки. — Знаешь, как он сыграл «Полёт шмеля»! Почти как я, — засмеялась она. — Да, от скромности не помру. А ещё у него есть сила воли. Раньше он был толстяком, а сейчас стал настоящим красавчиком, сам увидишь.

— Вот тут немного не по адресу, — проворчал Филипп.

— В смысле?

— В смысле я не по мальчикам.

— А… ну да, — смешалась Лина, но тему развивать не стала. При мысли о том, что у Филиппа была девушка и даже, возможно, не одна, в груди неприятно кольнуло.

— Значит, Лёха лучший друг? — с неприкрытой иронией спросил Филипп.

— Угу, у меня от него никогда секретов не было и у него от меня, — с лёгкой досадой сказала Лина, припомнив вдруг, что Лёха скрывал свои отношения с Танюшей Разинской.

— Значит, и у нашего Лёхи есть изъян, в чём подвох? — тут же оживился Фил.

Лина набрала полную грудь воздуха, собираясь вступиться за друга, однако, взглянув на Филиппа, заволновалась. В тени козырька лицо его было бледным и осунувшимся.

— Может, ты вернёшься домой? — притормозила она. — Мы ещё совсем недалеко ушли.

— А продукты ты одна тащить будешь?

— Встречу Лёху, он и поможет.

— Ну уж нет, — отрезал Фил, уверенно направившись вперёд. Лина быстрым шагом догоняла его, ругая себя за то, что перегнула палку с достоинствами Лёхи.

— Филипп, ну подожди, — она поравнялась с ним, поймала его ладонь, переплетая пальцы.

Так и шли, держась за руки, и какое-то время молчали. Однако потом Лина снова увлекла его беседой, правда, совсем на отвлечённые темы. Про Лёху она больше не рискнула заводить разговор, Филипп отчего-то нервничал и дерзил.

Они быстро добрались до станции и зашли в местный минимаркет. Лина разочарованно оглядела полупустые витрины, продукты вперемешку с хозяйственными товарами и химикатами для огорода. Совсем не так она представляла себе поход в местный магазин, нафантазировав полуфабрикаты для диетических блюд и морепродукты. Однако Филипп не растерялся и нашёл всё необходимое: набрал крупы, картошку, хлеб, печенье и конфеты, не забыв прихватить головку сыра и палку копчёной колбасы.

— Так нормально? — поинтересовался он у Лины.

— Вполне, — улыбнулась она. — А у вас есть куры? — обратилась Лина к молчаливо наблюдавшей за ними продавщице за прилавком.

— Куры? Нет. Их к середине недели обычно разбирают, теперь только к понедельнику привезут, — охотно пояснила она. — А вы откуда будете, из дачного посёлка?

Лина утвердительно кивнула.

— То-то я смотрю, вы не местные. А кур ваши же и разбирают, местные за курами к Батыровне ходят. Вон туда в конец соседней улицы, — махнула рукой продавщица в сторону домов. — Они как раз забивают на продажу, там и бройлеры и суповые и цесарочки есть.

— Лин, может, всё же без курятины обойдёмся? — взмолился Филипп.

— Идём. До прихода электрички у нас ещё есть целых тридцать минут, — строго возразила Лина, и Фил обречённо вздохнул.

Они без труда нашли дом на окраине улицы: небольшой, приземистый, с маленькими узкими окнами, залатанной крышей и поросшим травой палисадником, — ещё издалека услышав истошное кудахтанье кур.

— Да у них там, походу, целая птицеферма, — ёрничал Фил, неожиданно повеселев.

— Ну и чему ты так радуешься? — не удержалась Лина от улыбки, она ещё не привыкла к переменам его настроения и каждый раз, когда видела улыбку на его лице, улыбалась сама, порой неосознанно, смущаясь и стыдясь своей реакции, но ничего не могла с собой поделать.

— Так, представил себе курятник и мужика с топором. Куры в ужасе разлетаются, а он налету рубит им башки, в воздухе пух и перья, кровь, кишки, гребешки, экшен короче.

— Какой у тебя чёрный юмор, однако, или ты всё это специально мне говоришь?

— А чего они так орут? Невольно наводит на мысль. Птичек жалко.

От этих слов у Лины разыгралось воображение, подкинув ей сцены кровавой гильотины и груды отрубленных птичьих голов, даже улыбка с лица сползла.

— Ну это же понятно, перед тем как петух попадает в суп, его обезглавливают и как-то ощипывают, — рассуждала она вслух, скорее для собственного успокоения и оправдания, нежели ради спора.

— Какая ты… — Филипп поджал в улыбке губы, явно придержав крепкое словцо.

— Какая? — пролепетала Лина, её всё сильнее одолевали сомнения.

Из калитки вышла дородная казашка с косынкой на голове и в клеёнчатом фартуке.

— Вам чего, ребятки? — спросила она скороговоркой и бегло их оглядывая.

— Здравствуйте, мы курицу хотим купить. — Филипп поставил на землю сумки с продуктами и вытер со лба пот.

— Для бульона, — добавила Лина.

— Это всегда пожалуйста. — Хозяйка впустила их во двор. — Вы проходите, посидите тут, я сейчас вынесу цыплёнка, только вчера забили.

Она указала на скамью под яблоней и ушла в дом. Лина и Фил молча присели в прохладной тени. Филипп устало откинулся на деревянную спинку, вытянул ноги и прикрыл глаза. Лина тоже расслабилась.

Со двора за домом снова поднялся куриный переполох, понеслось истеричное кудахтанье, хлопанье крыльев о воздух, послышался приглушённый мужской голос. Лина на мгновение напряглась, вздрогнув от тупого лязга, так похожего на удар топора о сухой пенёк, то ли её обострённое воображение так красочно описывало звук. Ах нет же, она ничего не выдумывала. Этот звук был настолько ясным, что Филипп, очнувшись от дрёмы, тоже открыл глаза и многозначительно приподнял бровь.

Вдруг из-за угла выбежала курица. Всё случилось настолько быстро, что Лина даже опомниться не успела, опешила, не сразу поняв, что у беглянки недостаёт главной части тела — башки.