Кто такая Марта - Екатерина Началова

Звучало обвиняюще.

— Ничего, просто заглянула… — вопрос был неприятным, и я пошла в атаку. — Вам-то что?

— За порядком слежу. Чтобы никто, никуда и ничего. — Отрубил мужчина. — Стало быть, только заглянула и уже уходишь?

— Да, уже ухожу! — вынужденно отозвалась.

Быстро сбегав за дверь, я прихватила свой мешок, и под острым взглядом чужака направилась на выход из города, стараясь придать ногам и спине уверенную походку.

Досада внутри так и бурлила. Вот как же так?! Не высидела из-за какой-то крысы! И пусть бы она прыгнула на голову, ну и что… Выдержала бы! Мама бы точно выдержала!

Ругая себя трусихой, слабачкой и проклиная крысу, я осторожно оглянулась.

А мужчина никуда не исчез. Он вразвалочку шагал за мной.

Отвернувшись, я напряженно уставилась вперед, ощущая на спине чужой, больно сверлящий взгляд. В голове суетливо забегали мысли. Что делать? Что ему нужно? Через поле от города серел лес. Идти туда одной совсем не улыбалось.

«Рей, Рей… Где же ты…»

Может я зря пугаюсь, и Волк тоже уходит из города по своим делам? Или принял меня за воровку и решил проследить, чтобы ушла?

Делая вид, что вытряхиваю камешек из ботинка, я остановилась. Украдкой оглянулась. Мужчина остановился тоже.

«За мной…» — поняла.

— Бэр, за мной идете? — нарочито грубовато спросила, смутно надеясь, что от прямого вопроса потенциальный насильник должен смутиться и убежать. Я же его заметила.

Но мужчина не смутился, не убежал и ничего не ответил.

— Вы меня преследуете?

Снова тишина. Преследователь, как оглох. Почему он не отвечает?!

Чувствуя, как во мне начинает плескаться откровенная паника, я громко предупредила:

— Ко мне скоро придет друг! И вам не поздоровится… Если что худое задумали — не поздоровится! Испепелить могу!

Мужчина снова промолчал, а что еще хуже — даже не пошевелился. Будто мои слова ничего не значат.

Так мы простояли несколько минут, за которые я успела перебрать все варианты и ни на чем не остановилась.

Сложную задачку лучше всего решал Рейтор, который в эту минуту, наверняка, усердно махал крыльями, ища мне чистую сухую ткань. Наверное, ее не так легко найти холодной осенью. Не утащить из комнаты, все окна и двери закрыты. И с веревки не сорвать, никто в дождь белья не вывешивает… А лавки не открываются раньше рассвета…

Из города в лес потянулось бело-черное стадо овец, которое сопровождали два грязных мальчишки в замызганных овечьих шапках. Стало надвигалось — шумное, блеющее, топочущее. Я сдвинулась к краю дороги, пропуская процессию. Мальчишки покрикивали: «Ша! Ша!» и помахивали длинными прутиками, подгоняя овец. Важно поздоровавшись с мужчиной, юные пастухи кивнули мне тоже и неторопливо удалились в лес, периодически с любопытством оглядываясь.

Так ничего и не придумав, я напряженно глядела вслед черно-белым пушистым овечьи задам и думала: «Не пойти ли с ними? Небось, побоится, если… Или не побоится? Что мне, с овцами ходить? Но овцы от волка не спасут…» Как не перебирала варианты, я знала, что чем дальше уйду, тем дольше меня будет искать Рей.

Прерывая мои мысли, мужчина вдруг оглушительно громко свистнул. Я аж вздрогнула, сжимая мешок, как защиту. Хотя в нем, почти ничего и не оставалось, так… одежда вперемежку с хлебными крошками. Из твердого — только баночка с мылом, насмерть не забить.

Прошло еще немного времени, когда из-за поворота спешно показалась высокая гнедая лошадь. Черные копыта громко отстукивали дробь по дороге, грива развевалась. Чем ближе приближалась лошадь, тем громче стучало мое сердце. Плечи накрывала сложно-бурлящая смесь из страха неизвестности с долгожданным облегчением. Низко прижимаясь к черной лошадиной гриве, к нам летел одинокий всадник — высокий, с вьющимися ярко-медными волосами. Я хорошо знала эту макушку, помнила еще с Аспина.

Сокур!

Я обнаружила, что улыбаюсь.

Глава 26. В твоих глазах

Я замечаю огненные волосы Марты издалека. Она застыла на дороге для скота, неподалеку стоит Ирвин. Не вижу лица девушки, но издалека определяю, что вся ее фигура буквально умоляет о помощи.

Моя нецелованная спасительница! Нашел! Сейчас…

Пускаю жеребца в бешеный галоп. В груди разливается блаженное торжество. Не могу сдержать торжествующую улыбку.

Ночь выдалась на редкость дрянной. Я не прилег ни на минуту. Шарил по городу, побывал во всех трактирах, даже тех, в которых сдают не комнаты, а кровати. Объехал все дороги, разговаривал с каждым встречным, хотел тот того или нет. Я был зол, нет, даже больше — в бешенстве. Снова и снова представлял, как поймаю ее и больше не буду ни милым, ни дружелюбным, ни добрым. Представлял, как схвачу, сожму, увижу, как она испуганно раскрывает глаза и хватает воздух ртом, увижу, как боится. А затем оскверню ее невинные губы своими. Сделаю, как хотел с той минуты, когда она заявила про свои принципы; заберу ее драгоценный первый поцелуй, нарушу глупые правила, которые она так беспечно выдала и заставлю просить еще. Потому что рано или поздно кто-то сделает это, почему не я? Её правила — это вызов. А то, что она — дочь проклятого верховного мага — вызов вдвойне.

Я представлял это снова и снова. А затем боялся, что не успею, что Стэк успеет взять моё до того, как я догоню. От мысли под кожей жгло, раздувалось, как пылающие меха, клыки бесконтрольно наполнялись ядом, который приходилось сплевывать. Я загнал трех лошадей за остаток ночи.

И вот она передо мной. Растрепанная, грязная, испуганная, невероятно красивая. Я соскакиваю на ходу до того, как жеребец останавливается. Успеваю увидеть, как Марта смотрит на меня то ли с надеждой, то ли с мольбой, и без сомнений сгребаю ее в объятия.

— Марта! Как же я соскучился! — выпаливаю.

Приподнимаю девушку над собой и кружу. А когда опускаю на ноги, успеваю без спроса поцеловать мягкую розовую щечку. Она пахнет сеном и хлебом. С-съел бы, не ополаскивая!

Марта смотрит растерянно и улыбается так же — растерянно, совсем неуверенно. Я вижу, что она не знает, чего от меня ожидать, вижу, боится, что я буду грубым, сброшу маску приличия, буду шипеть и плеваться