Кто такая Марта - Екатерина Началова

Я тоже такое воображал. Но при ней яд в крови нейтрализуется, превращается в тягучий сладкий сироп. Сейчас я — сахарный змей. Мною можно подслащивать воду.

— Испугалась? — заботливо спрашиваю.

Она показывает большими глазами в сторону Волка. Остро гляжу на Ирвина. Мотаю ему головой — проваливай. Без слов понимая намек, тот поспешно разворачивается и бодро шагает в сторону города. Ирвин не дурак. Нашел, проводил, даже пальцем не тронул. Последнее — очень верно, очень предусмотрительно… Он знает, насколько не милым я могу быть.

— Он тебя напряг? Прости, это мой знакомый, совсем безобидный волчок. Знаешь, что делает в свободное время? Плетет очаровательные корзинки! — я добиваюсь ее улыбки. — Дождь ночью был сильный… Я весь город обшарил, пока искал. Переживал, что тебя смоет и унесет в море. Где ты ночевала?

— На сеновале… — смущенно отвечает Марта.

— Вижу. Сеновал еще частично на тебе, — я аккуратно вытаскиваю несколько травинок из ее волос. — Стэк был с тобой?

— Да… — несколько напряженно признается Марта и смотрит на меня выжидательно.

Сеновал… Любопытно. Весьма романтичное место, кишащее насекомыми, мышами и колючей травой. Идеально для леди. Стэк просто прелес-сть. Вырвать бы ему перья и вставить вместо них соломинки.

— Он хорошо себя вел? — непринужденно спрашиваю и уточняю. — Не грубил? Не пытался дотронуться до тебя? Поцеловать?

Если пытался — закопаю до завтрака. Вроде не должен… По виду, Ворон из тех скучных типов, которые долго приглядываются и ухаживают по правилам, но лучше уточнить, чем предполагать.

Марта удивленно смотрит на меня и отрицательно мотает головой.

— Ты что… Конечно, он ничего не делал! — возмущенно сообщает она. У нее такой тон, будто трогать ее законодательно запрещено, и в принципе об этом невозможно подумать. Порой она настолько наивна, что вводит в оторопь.

— Идем, — с облегчением приобнимаю хрупкие плечи, увлекая за собой.

Выжившая ядовитая часть меня все же интересуется, насколько близко к леди ночевал милейший Стэк? Грел ли девушку своим телом? Обнимал ли за плечи? Или еще за что? Временно заталкивая вопросы подальше, я помогаю Марте забраться в седло. Сам прыгаю за ней и пускаю коня шагом.

С плеч будто рухнуло по бревну. Облегчение так велико, что я не ощущаю собственного веса. Марта со мной, моя рука на ее поясе, наши ноги прижаты друг к другу, а ее волосы щекочут мне подбородок. Обоняние говорит, что у моей нецелованной красавицы дни красных роз. О ней надо лучше заботиться.

Придерживая девушку, я непринужденно болтаю. Хочу, чтобы она расслабилась, успокоилась. Я эгоистично желаю снова почувствовать эту странную тягучую близость, которая проявляется между нами, не смотря на абсурдность появления самой себя. Уверен, Марта тоже ощущает ее. Мне не могло показаться.

Она слушает, нерешительно посматривает из-за плеча, ждет каких-то пояснений и реакции, а из меня лезут нежнейшие облачка, пушинки одуванчиков и цветочные лепестки. Стыдно перед собственной кровью, но остановиться не могу.

— Сейчас привезу тебя в комфортное место. У тебя будет все, что нужно. Не беспокойся. Тар тоже будет очень рад тебя видеть, он волновался. Тебе удобно? Не трясет? Хочешь принять горячую ванну? А позавтракать? Любишь свежие булочки с медом?

Вижу по глазам, что любит.

Она кусает губы, поглядывая на небо. Тоже внимательно смотрю наверх. Стэк скоро должен быть? Я жду, у меня есть для него несколько заготовок. Пока ворон на взлете, в город въезжать нельзя. Мне надежнее принять крылатого на открытой местности, где он не может вылететь из-за угла. Облаков нет, ему негде спрятаться.

Вот и он! В безмятежной глади утреннего неба я, наконец, вижу черную точку. Ворон пикирует вниз, целясь в меня. Я кладу правую ладонь на рукоять любимого восьмилепесткового уруми, второй рукой поджимаю к себе Марту.

Атакует ли, если она со мной? Если да, придется падать, конь труп. Ядовитые лепестки уруми зацепят кожу.

— Сок, пожалуйста! Не дерись с ним! — Выпаливает мне Марта и тут же кричит Стэку. — Стэк! Только не нападай! Тут уруми!

А она осведомлена… И, похоже, отчего-то беспокоится за его благополучие… Отмечаю этот момент.

— Рад встрече, Стэк! — не поднимая рукояти, весело кричу, пока он еще не долетел. — Давай поговорим позже! Помоги мне сначала заселить Марту в дом.

Стэк замедляется.

Слежу за ним.

«Попробуй… Только дай мне шанс…»

Перестав пикировать, ворон делает круг над головой. Еще один. Широкие крылья почти закрывают небо. Он снижается, облетает жеребца.

Марта смотрит на Стэка из моих рук.

— Не надо! — повторяет.

Наконец, Ворон громко каркает. Мне чудятся обильные ругательства, доносящиеся из длинного черного клюва. Резкий разворот и — Стэк поднимает выше. Затем летит над нами в сторону города. Молча.

Рядом тихо выдыхает Марта. А я не особенно удивляюсь. Я обнаружил прелюбопытную вещь. Наш немногословный и не особенно великодушный Стэк превращается в парня широчайшей души, как только я прошу его помощи. Судя по тревоге, с какой смотрит на меня Марта, она может что-то знать об этой особенности.

Очень, очень интересно…

— Ты меня не отпустишь, да? — безнадежно спрашивает Марта. — Сокур, пожалуйста… Скажи прямо, что вы с Тараном задумали?

Делаю длинную паузу, формулируя ответ. В нашей сложносоставной компании образовалась занятная традиция. Нечто вроде правил приличий: каждый делает вид, что мы лишь попутчики, которые собрались вместе по доброй воле. Никто не говорит прямо, что Марта похищена и удерживается. Но все знают.

Я совсем не хочу говорить прямо.

— В твоих глазах боюсь увидеть я печаль. Столкнуться с десятью кинжалами страшит слабее, — пространно выдыхаю в девичий затылок.

Марта поворачивается ко мне. Она хмурится, покусывая губу.

— Сок… — в голосе звучит укоризна. С огорчением вижу, как влажнеют огромные бархатные глаза. Понимаю, что шуткой не отделаться.

В твоих глазах боюсь увидеть я печаль…

— Не хочу тебя отпускать, — нехотя выдаю. — А что задумали… Можно, я подумаю над ответом?

— Нет, говори, как есть! — Она упрямится.

— Мы задумали с твоей помощью выманить ужасного злодея, которого хотим покарать, — на этот раз я покорно говорю правду, просто без имен.

— Что он сделал? — Марта хмурится.

— Немало… Захват, унижение, казни… Лишил жизни и чести многих