В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

– Я хочу попросить у тебя прощения, но этого мало, чтобы утолить твою боль и исправить зло, которое я причинила вам, тебе.

– Валерия…

– Дай мне договорить. У меня сейчас хороший период, уже несколько недель обходится без приступов, когда я такая, у меня ясные мысли, получается вернуться назад, взвесить все за и против. Я снова лечусь, у меня новая работа. Я даже кое с кем встречаюсь.

У Агаты ком в горле. Сколько раз она это слышала? Сколько раз у нее рождалась надежда – рождалась и почти сразу гасла? Валерии всегда опять становится плохо, она всегда опять впадает в нужду, материальную и эмоциональную. Только бы дело всерьез пошло на лад…

– Рада это слышать, – выдавливает Агата.

– Знаю, я не идеальная дочь, мать и сестра, но я тебя люблю. Люблю Хлою, papa и mamma. Тебе этого, скорее всего, мало, но это все, что у меня есть на сегодня. Сегодня я здесь, рядом с вами. Не хотелось бы испортить эти моменты, лучше ими воспользоваться. Мне дорога иллюзия протяженностью в несколько дней, что меня любят и ждут. Что я нормальный человек.

– Тебя любят и ждут, Валерия, – заверяет ее Агата со слезами на глазах. – Проблема во мне, а не в тебе. Я очень расстроена тем, что так плохо тебя встретила. Знаю, как ты страдаешь и как тебе хочется, чтоб все складывалось иначе.

Валерия тоже пускает слезу, и вскоре две сестры начинают дружно плакать навзрыд. Крепко обнявшись, они изливают всю свою печаль, всю горечь.

Стоит им разжать объятия, как на пороге гостиной появляется Хлоя, она пылает воодушевлением.

– Nonno подписал меня на Super Mario! Zia, мне можно играть, скажи, можно?

– Спроси маму, – ласково отвечает Агата.

Валерия смотрит на сестру восхищенно, расширенными глазами, как будто та сделала ей прекраснейший на свете подарок – право быть матерью.

– Можно, – говорит она дочери. – Можно, мое сердечко…

– Спасибо! – кричит Хлоя и готовится сбежать.

– Подожди! – удерживает ее Агата. – У меня есть для вас предложение. Предложение для тебя, Валерия. На будущей неделе в «Галерее Артман» зажжется рождественская елка. Каждый год я вожу на этот праздник Хлою. Может, тебе захочется пойти с нами?

Хлоя едва не роняет из рук приставку.

– Да, да, мамочка! Вот увидишь, там такая красота! Соглашайся!

Валерия благодарит взглядом сестру и отвечает, раскрывая объятия дочери:

– Я приехала на все праздники, а то и на дольше. Обязательно схожу, может, даже два раза!

Может, даже два раза… Агата притворно затыкает уши, так оглушительно кричит от радости Хлоя. Кот Николя Клауса, похоже, действительно умеет исполнять желания, и сейчас она жалеет, что он не лежит рядом с ними на диване. Она охотно почесала бы его между ушами, чтобы отлить обещание Валерии в граните.

14

Вернувшись в четверг на следующей неделе домой, Агата понимает, до чего непривычны ей пустота и тишина. Ей недостает смеха и болтовни Хлои. После возвращения матери девочке хочется проводить с ней как можно больше времени, она попросила разрешения ночевать у бабушки с дедушкой, пока Валерия не уедет. Это нормально, но Агата еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько одинокой и ненужной. Валерия каждый день водит дочь в школу и забирает ее, покупает ей одежду, игры, водит в кино, в парк… Всего этого Агата не делала для племянницы почти месяц, слишком занятая подготовкой к «Феериям». А теперь, когда она может посвящать ей все свое время, вернулась и вступила в свои права Валерия…

Первые дни Агата старалась себя убедить, что сумеет сполна воспользоваться этим свалившимся с неба одиночеством. Первые за пять лет одинокие выходные она провела за просмотром фильмов Netflix с попкорном и мороженым (представляя, как обидно было бы Хлое…). Следующие два вечера она, возвращаясь из «Галереи», переворачивала вверх дном квартиру, внушив себе, что настало время генеральной уборки. Следующим вечером она заставила себя сходить с Жозефиной на выставку, а в этот она пребывает в слезливом настроении, ей хочется забиться под одеяло, так она скучает по Хлое. Малышка так рада материнскому вниманию, что ни разу не позвонила тете. Агата могла бы найти предлог, чтобы поужинать у родителей и увидеться с Хлоей, но не позволяет себе этого. Матери и дочери нужно побыть вместе, обрести упущенную любовь. А завтра вечером уже елка. Агата сама заберет Хлою из школы и приведет ее к восьми вечера в «Галерею». Там к ним обещала присоединиться Валерия, но Агата больше, чем сама ожидала, рада возможности провести хотя бы несколько часов вдвоем с Хлоей.

В гостиной, в книжном шкафу, стоит семейный альбом. Агата приносит на подносе ужин и, чуть не плача, берет альбом, чтобы, устроившись на диване, перелистать страницы их истории, снова пережить появление этого пухлого сокровища, завоевавшего их сердца. Сердце Агаты сейчас полно печали.

До рождения Хлои она была слишком молода, чтобы думать о детях, а потом, став опекуншей племянницы, считала само собой разумеющимся, что Хлоя навсегда заполнит собой знакомую многим женщинам телесную и сердечную пустоту.

Агата гладит рыжие волосы Хлои на фотографии класса, на ней племянница гордо демонстрирует дырку во рту, радуясь посещению «мышиной феи». Ей было тогда пять с половиной лет. Ровно столько же времени длится пауза в любовной жизни Агаты. «Любовная жизнь» – это громко сказано. Ей выдалось всего одно серьезное приключение, да и то оказалось непродолжительным, плюс несколько еще более мимолетных встреч.

Тридцать один год… Многие сказали бы, что часики уже тикают, что пора подумать о своих потребностях, о своем будущем. Поэтому завтра после школы она угостит Хлою сладостями в Méert, а потом они отправятся в Музей естественной истории. Племянница обожает это место. Затем они заскочат к ней домой переодеться и поедут на автобусе в «Галерею Артман» праздновать Рождество. Оттуда Валерия отвезет свою дочь к родителям. Свою дочь…

Агната засыпает на кровати Хлои, сморенная воспоминаниями и надеждами на будущее.

На столе у Алекса лежит письмо Мари Вердье, заявление об увольнении. Он внимательно читает его еще раз, как будто надеется вычитать какие-то новые сведения об отце, но все тщетно. Мари просит о коротком предварительном оповещении, чтобы уже не возвращаться на работу, о чем упоминала уже в первом письме. Он не станет возражать. Не надо подвергать эту женщину тем мучениям, которые испытывает каждый день он сам, приходя сюда. Утро за утром, проходя мимо двери этого кабинета, он ловит