В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

там ему придется сносить дерзость главной оформительницы, а теперь от одной мысли о ней у него поднимается настроение. Бывают же счастливые случайности! Хватило одного падения на катке и нескольких кругов на коньках, чтобы все изменилось. Если бы он знал, что так произойдет, то загадал бы желание раньше!

Эта мысль вызывает у него улыбку, на самом деле он ни секунды не верит в подобные глупости. Да, у нее на носу вскочил прыщ, но это ничего не доказывает, виновато какое-то кусачее насекомое. И потом, случай – это название, которым награждают значительные и не первый взгляд необъяснимые события. В данной ситуации не стоит удивляться тому, что он столкнулся с Агатой на катке в среду днем: это был единственный момент, когда оба они могли повести на каток своих племянников и племянниц. Что и требовалось доказать. Как это ни огорчительно для Николя Клауса, его кот не имеет отношения к осуществлению желаний.

Алекс оставляет автомобиль на частном паркинге универмага и едет на служебном лифте к себе в кабинет. На часах всего восемь утра, но Жанин уже наливает кофе. Похоже, она немного взволнована – слишком нервно расставляет кофейные чашки.

– Доброе утро, Жанин! – приветствует он ее и наклоняется, чтобы чмокнуть в щеку.

Помощница так удивлена этим, что охает и хватается за горло.

– Не пугайтесь, просто у меня прекрасное настроение. Как дела нынче утром, все хорошо?

Помощница смотрит на него как-то необычно, озабоченно, ломает руки от смущения.

– В чем дело, Жанин? Вы же знаете, со мной можно говорить откровенно.

– Да, конечно. Ступайте к себе в кабинет, Александр, я принесу вам кофе. Поговорим позже.

– Как все серьезно! – шутит он. – Надеюсь, вы не готовите сообщение, что мадемуазель Мурано решила вернуть прежнее оформление.

Помощница изображает улыбку.

– Нет, ничего похожего. Я мигом.

– Черный, без сахара! – напоминает он ей, направляясь к себе.

От кучи бумаг на его рабочем столе впору загрустить. Папка «на подпись» приближается толщиной к увесистому словарю. Утро обещает быть занятым.

– Ваш кофе, – говорит Жанин, входя.

Она ставит поднос на стол, выпрямляется и остается стоять.

– Я вас слушаю, Жанин. В чем дело?

Помощница откашливается.

– Мари Вердье, наша ответственная за мероприятия, уже несколько месяцев на больничном…

– Да, и что?

– Она… она оставила для вас письмо. Оно пришло вчера, меня уже не было. Вот оно.

Жанин протягивает ему слегка дрожащими руками конверт. Алекс хмурится.

– О чем оно? Это заявление об уходе?

– Я тоже сначала подумала, что это просьба о продлении отпуска по болезни, поэтому сама вскрыла конверт. Прошу извинить меня за это, потому что письмо совершенно о другом.

– Вы меня заинтриговали! Это настолько плохая новость, что у вас упало настроение?

– Прочтите… Если я вам понадоблюсь, я у себя.

Жанин бесшумно удаляется и беззвучно затворяет за собой дверь.

Озадаченный Алекс спешит открыть конверт. В нем лежит сложенный вдвое листок, исписанный мелким разборчивым почерком, без сомнения, женским. Он разворачивает листок, и из него выпадает маленький кулон, который он узнал бы из тысячи. Кулон, обсыпанный мелкими блестящими камушками, имеет форму буквы G, с которой начинается имя отца Алекса и название его магазина. Жорж Артман купил его себе на свою первую зарплату директора «Галереи». Он очень им гордился и никогда с ним не расставался. Но в один прекрасный день он объявил, что потерял свой талисман.

Алекс не тратит время на гадания, как и почему кулон оказался в этом конверте, а спешит прочесть письмо. Потом он откладывает его и сидит ошеломленный.

Дорогой Александр,

простите, что обращаюсь к вам по имени, но ваш отец так часто мне о вас рассказывал, что у меня ощущение, что я всегда вас знала.

Его нет с нами уже пять месяцев. Раньше мне не хватало смелости и сил вернуть вам этот кулон, который он подарил мне уже двадцать лет назад. Я хранила и берегла его как свидетельство запретной тайной любви – прекрасной, но полной боли. Мы любили друг друга вопреки всему, вопреки его обязанностям, нашим расхождениям, морали, невозможности жить вместе, его привязанности к вашей матери.

Я была неотъемлемой частью существования вашего отца, тенью, то дарившей ему счастье, то повергавшей его в гнев. Мы сблизились, когда мне было тридцать три года, а ему на десять лет больше, но это не помешало мне сразу в него влюбиться. Шарм, энергия, ум, отношение к жизни делали его самым необыкновенным и удивительным человеком в моей жизни. Еще он был самым прямым и самым надежным. Мы были разными, разного круга, с разным образованием, но провели вместе двадцать лет, и теперь я совершено опустошена.

Я пишу вам сегодня не просто с целью открыть вам глаза, зная, как это вас потрясет, но и потому, что ваш отец хотел, чтобы вы унаследовали эту драгоценность. Он говорил, что вы с ним очень похожи, сделаны из одного теста, сильны, как сотня людей. Ваш отец чрезвычайно вами гордился. Он говорил, что возвел на этой вещице свою империю, но что наивысший его успех – это вы.

Я не вернусь на работу в «Галерею Артман», потому что всюду вижу там вашего отца, и это для меня невыносимо. Как вы знаете, я так и не вышла замуж, я всю жизнь ждала его. Ваш отец был сложным, но замечательным человеком. Мне бы так хотелось, чтобы он оставался рядом…

Скоро вы получите мое заявление об уходе. Прошу вас его принять. Я не прошу ничего взамен, никакого компромисса, никакой компенсации. Мне хватает памяти о нем.

Носите эту вещицу, Александр, даже там, на небесах, это доставит ему счастье.

Мари Вердье.

У Алекса перехватывает дыхание, на какое-то мгновение ему кажется, что его сдавливают стены кабинета. Потом, так же внезапно, зрение становится нормальным, пульс успокаивается. Рука, держащая письменное признание Мари Вердье, больше не дрожит. Все это в конечном счете вполне логично.

В юности он не замечал ничего подозрительного. Никаких признаков, никакой двусмысленности. Но он помнит все эти годы непонимания, недоумения, как, при всех своих разногласиях, его родители продолжают оставаться парой. Теперь у него есть ответ: Жорж Артман вел и другую, секретную жизнь, тайно встречался с женщиной, делавшей его счастливым, двадцать лет всех вокруг себя обманывал, но из всего этого письма молодой человек запомнит одно: что он – наивысшее достижение своего отца.

Алекс никогда не испытывал недостатка любви, но еще в раннем детстве подозревал, что отец