В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

Александр довольно посмеивается, но Стефани продолжает уже более серьезным тоном:

– Младшая сестра скажет тебе, что для человека, занятого только транзитом, ты изрядно вложился…

– Я никогда не говорил о намерении продать «Галерею»! – возражает Александр.

– Говорить не говорил, но, когда скончался отец, ты дал понять, что для тебя это временное занятие. Никто, кроме мамы, не упрекнет тебя за это, сам знаешь.

– Все это, – она поводит рукой вокруг себя, – весь этот магазин, это так… весомо! Папа посвятил этому всю жизнь, пренебрегая многим другим. Магазин был его гордостью и одновременно источником стресса. Для нас, его детей, эта «Галерея» – наследство и при этом тяжкий груз. Лично я поняла бы тебя, если бы ты захотел передать его кому-то еще, и не стала бы тебя отговаривать, хотя…

– Продолжай, – просит он, чувствуя колебание сестры.

– Буду с тобой откровенна, братишка. Ты показываешь мне магазин, рассказываешь о его будущем, и я понимаю, что в голове у тебя вовсе не транзит.

Наступает очередь Александра Артмана отдать должное горячему шоколаду.

– Ты видишь в этом проблему? – выдавливает он через некоторое время.

– Проблема ли, что транзит затянется на годы? Нисколько, Алекс. Ты же знаешь, я хочу одного: чтобы все были счастливы и не сомневались в том пути, который избрали.

Александру не хочется показывать, до чего он взволнован ее словами. Он не готовился к такому серьезному разговору, хотя в глубине души рад, что он состоялся. Он скучает по Парижу, всегда скучал, но это вовсе не значит, что он готов пренебречь всем, что успел сделать ради «Галереи».

– Месье Артман!

Голос за спиной заставляет его вздрогнуть. Ему не надо оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот голос.

– Мадемуазель Мурано. – Он привстает. – Чем обязан?

– Простите, что прерываю, но…

Он поднимает руку.

– Предваряю ваш вопрос, мадемуазель Мурано. Позвольте представить вам Стефани Артман, мою сестру. Знакомься, Стефани: Агата Мурано – та, кому мы, без всяких сомнений, обязаны успехом этих «Феерий». Она наш главный оформитель.

Две молодые женщины с искренней улыбкой пожимают друг другу руку. На самом деле они уже виделись на похоронах Жоржа Артмана, где собралась большая часть сотрудников универмага.

– Я не отвлеку вас надолго, – обещает Агата. – Жанин сказала мне, что вы вряд ли сегодня придете, поэтому, увидев вас, я позволила себе вас побеспокоить. У меня к вам маленький, минутный разговор.

Александр поворачивается к сестре, та машет рукой.

– Ступай, Алекс, и можешь не торопиться. Мне здесь тепло и уютно.

Они выходят из чайной в этажный коридор, где чудом сохранилась пышная еловая ветка с остролистом.

– Слушаю вас, мадемуазель Мурано. Какая-то проблема?

– Нет. То есть не то чтобы… Дело в запасе сладостей для анимации на четвертом этаже.

Она в нескольких словах рассказывает о нехватке подарков для детишек в домике Рождественского Деда.

– Вот для чего я вам понадобился?.. – удивляется Александр. – Почему бы не обратиться прямо к Франку Дюмону?

– Что я, по-вашему, сделала, прежде чем побеспокоить вас? Конечно, я побывала у господина Дюмона. Но не вам объяснять, как он относится к просьбам о каждом дополнительном евро. Он отправил меня к вам. Иначе, – вероломно добавляет она, – я бы обошла вас за милю.

Он смотрит на нее в оцепенении. Она не может на него не нападать, это сильнее ее.

– Разумеется, я разрешаю вам запросить дополнительные средства, – говорит он как ни в чем не бывало. – Я постараюсь поскорее сообщить об этом Франку. Хотя, если честно, вы и я просто зря теряем время.

– Я вас не принуждаю, месье, я… Ой! – Она хватается за лицо.

– В чем дело, мадемуазель Мурано?

Агата трет лицо, готовая расплакаться.

– Вы не видите? Вон из той ветки вылетело какое-то насекомое и укусило меня прямо в нос!

– Насекомое? В это время года? Это какая-то невидаль! Дайте взглянуть.

Она смущенно пододвигается к нему, он видит у нее на носу покраснение и хмурит брови.

– Скажите, пожалуйста, и правда, серьезный укус! Кто это тут еще летает в середине декабря? Вы не знаете, откуда взялась эта… Ой-ой-ой!

Его удивление готово смениться хохотом. Агате Мурано совсем не до смеха.

– В чем дело? Что со мной? Скажите, месье Артман!

Александр с трудом удерживается от оскорбительного смеха. За считанные секунды на носу у очаровательной оформительницы вздулся самый настоящий нарыв.

Александр уже не в силах с собой справиться и едва не сгибается от хохота.

– Не знал, что вы – часть рождественских украшений, мадемуазель Мурано, какой великолепный грим! Если потрогать, то, наверное, заиграет музыка? Вы сейчас похожи на оленя Рудольфа!

Бедняжка хватает свой телефон, переключает его на режим селфи и изучает размах повреждения.

– Вот гадость! Дерьмо! Мерзкое насекомое!

Алекс хохочет до слез.

– Не знал, что Хэллоуин и Рождество в этом году празднуют одновременно. Можно, я выставлю вас в витрине?

Агата Мурано дрожит от злости. Александр чувствует, что сейчас она обрушится на него с оскорблениями, а то и надает пощечин. Но она ограничивается негодующим взглядом, отворачивается, прикрыв ладонью нос, и уходит.

Оставшись один, Александр Артман старается отдышаться. Сколько времени он так не смеялся? Если честно, он очень доволен, что вскочивший неведомо почему нарыв на носу заставил эту чертовку прикусить язык.

Но смех прекращается сам собой, он таращит глаза.

Прыщ на носу, из-за которого она потеряет свой апломб… Не сам ли он пожелал ей этого накануне, глядя кота Николя Клауса? Он, он! Он совершенно забыл, что сыграл в эту дурацкую игру. В результате непонятное насекомое пробуждается в середине декабря от зимней спячки и жалит несносную оформительницу не куда-нибудь, а прямо в нос! Как в такое поверить?

Совершенно сбитый с толку и не желая это показывать, он возвращается в чайную, к заскучавшей сестре.

– Все в порядке, Алекс? У тебя красные глаза, ты что, плакал?

– Да, от смеха, – отвечает он с преувеличенным равнодушием.

– Серьезно? – не верит ему сестра.

Немного поколебавшись, Александр спрашивает:

– Стефани, тебе надо делать покупки?

– Необязательно, а что?

– Тебя не затруднит заглянуть в секцию игрушек? Купи от меня что-нибудь в подарок Клементине и Луи, я пока кое-куда сбегаю, а потом мы вместе поедем домой.

– «Мы»? Ты же только что приехал! Тебе нечем заняться на работе?

Он хватает пальто, вешает его себе на руку, наклоняется к сестре и чмокает ее в щеку.

– Уже пять часов, какая теперь работа… Удостоверюсь, что все в порядке, только и всего.

– Что ж, тебе виднее.

– Через полчаса в холле под елкой, идет? Выбери то, что хочешь,