Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

– А, теперь понимаю, – сказал он, снова обняв ее. – Вы знаете, я никогда не считал женщин серьезными.

Марциал пламенно прижал Жанну к своему сердцу.

– Ах, как я счастлив, – прибавил он.

– Нет, вы не счастливы, – сказала Жанна, опять вырвавшись из его объятий, – вы не счастливы, потому что не любите меня, вы не счастливы, потому что не одни здесь; я чувствую присутствие женщины в вашей комнате.

– Какая мысль! Откуда вы это знаете?

– Я обладаю вторым зрением, и меня нельзя обмануть. Откройте мне всю правду.

В прекрасных глазах Жанны было столько невинности, что Бриансону недостало духу обмануть ее.

– Да, у меня сидит женщина. Я настолько люблю вас, что не могу скрыть истину.

– Кто эта женщина?

– Вы знаете или, правильнее сказать, не знаете, что все мы живем по-братски со многими заблудшими актрисами, у которых нет иного дома, кроме дома молодых людей, ужинающих с ними; они, сами не зная зачем, возвращаются вместе с нами к нашим очагам; причина подобных браков – скука одиночества; утром отпирают двери, и птички улетают.

Слова Марциала были для Жанны непреложной истиной. Он говорил так развязно, что она поверила, будто гостья Марциала была для него совершенно посторонней.

– Ну, – сказала она, – отворите ей дверь, иначе я уйду.

– О нет, не уходите, но дайте мне время любезно ее выпроводить. Я не знаком с ней, но, по-видимому, она благовоспитанная особа, и поэтому нужно дать ей время принарядиться.

И, взглянув на д’Армальяк, прибавил:

– А вам не нужно принаряжаться, потому что вы цветете красотой и молодостью.

Измученная душевным волнением Жанна упала на канапе и закрыла лицо руками, между тем как Марциал отправился вежливо выпроводить свою любовницу.

Маргарита Омон, его любовница в течение полугода, соединила красоту с миловидностью и принадлежала к высшему кружку полусвета, где имела свободный вход во все гостиные – от салона Розали Леон до отеля Коры Пирль.

Эстер Гимон объясняла ей, как женщины приобретают ум. Субиз научила ее искусству постоянно играть и никогда не проигрывать. Она променяла русского князя на Бриансона. Обладая хорошим голосом, клялась, что сделается великой певицей, а в ожидании этого влюбилась в Марциала, который платил ей взаимностью. Он расставался с ней только по вечерам, когда отправлялся на несколько часов в свет, питая надежду найти там более или менее богатую жену.

Впрочем, он принадлежал к числу людей, любящих свет и полусвет, как та знаменитая актриса французского театра, которая имела двух обожателей с целью любить одного для другого: когда у нее оставался один обожатель, она его не любила.

О, Ларошфуко![25] О, бесстрашный исследователь недоступных областей человеческого сердца, сколько девственных лесов остались неизвестны для тебя!

Марциал обещал Маргарите завтрак, один из тех веселых завтраков влюбленной четы, за которыми забывают, что жизнь есть долг.

Как избавиться от Маргариты на этот день?

– Знаешь ли, – сказал Марциал, входя в уборную, где Маргарита доканчивала свой туалет, – ко мне приехала невестка.

– Невестка! – вскричала Маргарита. – Ты никогда не говорил, что у тебя есть брат.

– У меня их три или четыре, но ведь я не имею привычки говорить о своем семействе. Я не болтаю, как ты, по целым дням об отце, матери и сестре.

– Ну, какое же мне дело до твоей невестки?

– Я должен с ней завтракать.

– А я?

– Ты отправишься завтракать к своей сестре.

– Это плохая шутка.

– Я нисколько не шучу; хочешь двадцать пять луидоров на расходы?

Маргарита готова была рассердиться, но, будучи корыстолюбива, смирилась при виде золота и даже удостоила улыбнуться.

– Хотелось бы мне взглянуть на эту невестку.

– Уж не хочешь ли приревновать меня? Не стоит – у нее красный нос.

– С тобой не знаешь, за что взяться; когда мы вместе идем, то на каждом шагу встречаем одну из твоих жертв, хороша была бы процессия, если бы все они вздумали посетить тебя.

– Полно, ты хорошо знаешь, что одной только тебе я дал ключ. Уходи поскорей!

– Уходи и никогда не возвращайся?

– Мы обедаем вместе в кофейной Риш, ступай вперед и займи комнату; если вздумаешь ехать в лес, пригласи кого-нибудь из моих друзей.

– А ты не поедешь в лес?

– Нет, у меня захромала лошадь.

Бриансон поцеловал Маргариту и тихонько подвел к двери в переднюю.

– Хромает-то твоя любовь, – сказала Маргарита, уходя.

Когда Марциал вернулся в гостиную, Жанна сидела в прежней позе.

– Не правда ли, – сказал он, – я скоро выпроводил гостью?

– Наконец-то, – прошептала д’Армальяк.

На ее лице промелькнула слабая улыбка, как будто выражавшая удовольствие от одержанной победы, но почти тотчас уступила место грустному выражению: она провидела в радости горе.

Марциал сел возле нее. Хотя он был отъявленный искатель любовных приключений, однако лицо его выражало теперь беспокойство: настоящее приключение было для него слишком неожиданно. Он никогда не считал светских женщин добродетельными, но теперь не верил своим глазам, видя в своей гостиной Жанну, принесшую ему свое сердце, красоту, душу. Правда, он питал о самом себе хорошее мнение, но не считал себя достойным такого счастья.

Тем не менее он не хотел вернуть Жанну на истинный путь.

«Что с воза упало, то пропало», – но Марциал уже задумывался о завтрашнем дне. Серьезная страсть привела Жанну к нему; как после часов упоения победить эту страсть? Убеждение оказывалось тут бесполезным.

Марциал решил выспросить сперва у Жанны, как понимает она любовь, зачем пришла к нему и намерена ли остаться здесь.

Некоторые женщины только выискивают случая высказаться. Жанна настолько любила Марциала, что не могла не сказать ему всего; она передала слово в слово все происшествия за последние два дня, рассказала, как он преобразил ее своей любовью, как графиня хотела принудить ее выйти замуж за Деламара, как в отчаянии и в пылу страсти она пришла к нему сказать: «Я вас люблю».

– Не позавтракать ли нам? – сказал вдруг Бриансон.

– Ах да, – прошептала д’Армальяк, – для вашей гостьи был приготовлен завтрак; я не голодна.

– Но уже одиннадцать часов.

– Если хотите, я сяду за стол.

– Аппетит является за столом.

Он позвонил; вошел маленький негр.

– Подан завтрак?

– Да, граф.

– Огонь разведен?

– Настоящий адский.

Марциал обратился к Жанне:

– Это необходимо, потому что здесь холодно.

Он взял ее руку и повел.

Д’Армальяк очень удивилась тому, что завтрак подан в спальне и почти не решалась войти в комнату, где не далее как за четверть часа была Маргарита. Но комнату уже прибрали, и,