Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

– За что же он платит? – спросила Жанна.

– Кажется, дает ей стол и квартиру. Но и это обходится ему не дешево, потому что подобные особы любят простор и хороший стол.

Опасаясь обедать глазу на глаз с матерью, Жанна старалась удержать госпожу Трамон, посещения которой всегда были минутные, до такой степени она торопилась с новостями в другой дом.

– У вас никого не будет посторонних? – спросила она.

– Никого, – отвечала графиня д’Армальяк, – и я могу предложить вам золотого фазана из Шантильи.

– О, вы стали орлеанисткой с четвертого сентября; я же разделяю все мнения и потому готова отведать вашего фазана. Велите сказать моему кучеру, чтобы он приехал за мной в девять часов.

Обед прошел весело, потому что госпожа Трамон всегда обладает неистощимой веселостью.

В девять она увезла с собой Жанну, сказав ее матери, что к половине двенадцатого та будет дома. Госпожа Трамон хотела, чтобы Жанна угощала у нее чаем трех или четырех ее коротких знакомых, в том числе русского князя, которому, быть может, вздумается присвататься к девушке. «И подлинно, – думала она, – Жанна больше будет похожа на княгиню, чем он на князя».

Итак, Жанна отправилась к госпоже Трамон. Ее мать осталась дома, так как выезжала в свет только при важных случаях.

Русский князь заинтересовался Жанной, которая забавлялась, кокетничая с ним, но не находя в том большого удовольствия, потому что постоянно думала о Бриансоне. Где он? Что делает? Думает ли о ней? Наконец доложили о Бриансоне, у которого нашелся свободный часок. Госпожа Трамон была, как говорится, в ударе и готовилась обменяться с ним несколькими острыми шутками.

– Боже мой! – сказала она, увидев входившего Бриансона. – Я была уверена, что вы придете сегодня вечером.

– Почему?

– По причине сродства, или магнетизма, или сцепления атомов: приехала д’Армальяк, значит, и вы должны.

Жанна пролила чай на скатерть; Марциал серьезно призадумался о том, не открыла ли она чего-нибудь хозяйке дома.

Через минуту русский князь мог бы ему сказать: «Не заслоняйте мне солнца», ибо Марциал овладел вниманием Жанны с видом человека, едва с ней знакомого.

– Ах, как я счастлив снова встретить вас, – сказал он, посылая ей глазами пару поцелуев, на что та отвечала томным взглядом.

– Знаете ли, о чем я думаю? – сказала ему Жанна.

– Не знаю, быть может, обо мне.

– Это само собой разумеется, но я думаю еще о том, что после утреннего моего визита к вам, я сижу здесь, будто ничего не бывало. Все это кажется мне сном. Как! Я ваша любовница, и все кланяются мне и говорят со мной с уважением. Вам покажется удивительным, что это оскорбляет меня. Где же наказание?

– Что ж тут удивительного? Мир полон подобных примеров. Неужели вы считаете себя менее достойной, чем большинство преступных женщин, которые кичатся в своих великолепных салонах?

– Я считаю себя достойной сожаления наравне с этими женщинами. Но меня приводит в отчаяние то, что напрасно свет будет уважать меня, когда я утратила уважение к самой себе. Если бы я не была упоена вашей любовью, то с ужасом взглянула бы на себя.

– Вы знаете, что я вас обожаю, любил только вас одну и никого больше не буду любить.

Марциал говорил в эту минуту со всей искренностью. Эта непредвиденная встреча глубоко тронула его сердце; заискивания русского князя пробудили его ревность. Кроме того, Жанна была столь прекрасна, горделива, величественна! Не истинное ли торжество – победа над ней? Марциал втайне наслаждался своим счастьем.

– Сегодня мне говорили о вас, – сказала ему Жанна.

– Разве кто встретил меня?

– Видели не вас, но Маргариту Омон, производившую фурор в лесу своими лошадьми, которые, впрочем, подарены ей кем-то другим, а не вами. Вы же, как сказывала госпожа Трамон, платите за ее стол… и квартиру.

– Какая клевета!

– Нет, чистая истина. – И, посмотрев на него с выражением глубокой любви, Жанна прибавила: – И эта истина убьет меня.

В эту минуту госпожа Трамон взглянула на Жанну и Марциала.

«О каком серьезном предмете они разговаривают? – подумала она. – И Жанна бледна как смерть».

Глава 12. Я не забуду

Простились, как будто предстояло нескоро увидеться, хотя и было назначено свидание на другой день.

Д’Армальяк осталась наедине с госпожой Трамон, которая убедительно советовала ей не полагаться на лукавые слова Марциала.

– Видите ли, – говорила она, – русский князь неравнодушен к вам; вы рождены быть княгиней; следовательно, нужно действовать сообразно с этими данными и не упускать русского князя.

Жанна придвинулась к камину, будто почувствовала на своих плечах весь снег России.

– Князь очарователен, – отвечала она, – но я не хочу расставаться со своим отечеством.

– Кто же говорит об этом? Князь, вероятно, согласится жить в Париже.

– У каждого человека своя судьба. У меня нет притязания иметь свою звезду, но тем не менее я думаю, что, несмотря на все свои усилия, должна буду покориться судьбе.

– Берегитесь; так говорят ленивцы, подчиняющиеся потоку жизни. После этого можно дойти до того, что позволить похитить себя, успокаивая свою совесть тем, что такова твоя судьба! Подумайте об этом, мой друг.

Купе госпожи Трамон ожидало Жанну, чтобы отвезти ее домой; Жанна поцеловала свою приятельницу и обещала приехать к ней обедать на другой день.

Когда она садилась в экипаж, кучер спросил, везти ли ее домой.

– Да, – отвечала она и, помолчав с минуту, прибавила: – Через улицу Цирка.

Как знаток парижской географии, кучер заметил, что по этому маршруту будет дальше, но тем не менее повиновался.

Зачем Жанна хотела ехать через улицу Цирка? Уж не имела ли намерения посетить Бриансона? Не желала ли прервать его свидание с Маргаритой Омон?

«Я с ума сошла, – сказала она самой себе, садясь в купе, – как достало у меня духу приказать кучеру ехать через улицу Цирка? А что, если разболтает, по какой дороге вез меня домой!»

Она подумала, что приказание ее было очень глупо, так как Марциал, по всей вероятности, еще не вернулся к себе, ибо никогда не ложился спать раньше двух часов.

Экипаж так быстро проехал мимо дома Бриансона, что Жанна едва успела послать мысленно поклон жильцу. Через два дома ей встретилась карета; последняя остановилась у дверей Марциала; из нее вышла женщина.

«Это его любовница», – подумала Жанна, высунув голову из кареты.

Она готова была приказать кучеру остановиться; ее сердце терзали все демоны ревности.

– Вот настоящий ад! – прошептала она.

Возвратясь домой, Жанна зашла к матери, которая уже легла в постель; она думала усмирить бурю в сердце, но провела такую