Это (не) измена - Галина Милоградская

— Только за! Я с детьми пока не умею, так что… немного боюсь.

Мы правда делаем это: обсуждаем будущее, в котором я есть?..

— А ещё я уволюсь, — продолжает твёрдо. — Будем реже видеться, но так лучше для всех.

— Понимаю. Хотя, — усмехаюсь и притягиваю к себе, — я был бы не против иногда проводить время так — на твоём или моём столе. У меня, кстати, диван удобный.

— Я же не завтра ухожу, — смеётся она, потираясь кончиком носа. — Так что, думаю, твой диван мы опробуем. Пока не смогу у тебя ночевать, постараюсь больше времени проводить с сыном.

— Ты отличная мама, — говорю уверенно. Даже не сомневаюсь в этом. Может, когда-нибудь у нас будет общий ребёнок, я бы очень этого хотел. Судя по её взгляду, наши мысли сейчас об одном, но вслух говорить рано, успеем ещё построить долгосрочные планы. Пока надо пережить её развод и просто быть вместе.

* * *

Платон

От боли не могу дышать. Прижимаюсь спиной к стене, пытаюсь заставить себя сдвинуться с места. Хоть что-то сделать: войти и оторвать ублюдка от Ядвиги, или уйти, оставить их. Так она чувствовала себя, когда меня с Лилей застала? Беспомощность уничтожает. Её стоны, сладкие, ритмичные, водя с ума. Не надо особо напрягаться, чтобы представить выражение её лица, как кривит губы, как прикрывает глаза. С трудом удаётся оторваться от стены, шатает — ноги не держат. Каждый шаг даётся с трудом, как будто кости налились свинцом. Чем дальше от кабинета, тем проще, но в ушах до сих пор звенит. Увидеть жену с другим — хуже кошмара не придумаешь. Она ещё и наслаждается так откровенно! И всё равно не могу на неё злиться. На него — да, на себя — особенно, но не на Ядвигу. Дебил, реально надеялся, что простит⁈ А зачем ей это нужно? Она ведь пыталась донести, что больше не нужен. Верил во что-то. После увиденного больше не верю. Это конец.

В животе пусто, примерно так же чувствовал себя, когда умерла мама. Тотальное одиночество и пустота. Долго сижу за рулем, не заводя мотор. Подбородок начинает дрожать, глаза режет. Не могу унять дрожь — плечи ходуном, из глаз слёзы. Она моя! Моя солнечная девочка, и я так феерично её проебал! Жена, любимая, необходимая — чтобы это понять, надо было потерять. Ради чего? Ради разовых перепихонов на адреналине? Отец всегда говорил, что мужик свободен, даже когда женат, а я, как конченный осёл, верил. Если предлагают, почему не взять, раз жена не узнает? Ударяюсь лбом о руль, сжимаю оплётку. Снова эти стоны звучат в голове, нечем дышать. Невыносимо! Сука, как же невыносимо!

Не знаю, что ей говорить, когда вернётся. Как вообще смотреть, когда увидел всё и измена окончательно стала реальностью. Не измена — её выбор. Если бы нескольких мужиков сменила, стало бы проще, но здесь чувства, не похоть. Она меня разлюбила, вот что никак не могу принять. Молчание, ревность, эмоции — чувства были совсем недавно. Были слёзы, обида, боль в глазах. Но сегодня утром… Я понял причину вопроса про Лилю — ей стало всё равно.

Звонит телефон — отец. Наверное, хочет обсудить успех старта продаж, но сейчас я не могу ни с кем разговаривать. Постепенно успокаиваюсь, смотрю в зеркало — глаза красные. Она ещё с ним? Все позы перепробовала? Блядь! Блядь-блядь-блядь! Бью по рулю. Да почему так сердце болит⁈ Домой возвращаюсь под непрерывный поток мыслей. Как теперь отпускать её на работу? Постоянно представлять, чем она там со своим директором занимается? Это ведь точно не впервые. Пока я думал, что скоро всё будет по-старому, она вовсю кувыркалась с этим ублюдком! Не знает, что я всё видел. Вернётся как ни в чём не бывало? А я? Я как возвращался? Натрахавшись, к ждущей дома жене, к её улыбке, смеху. Хуёво оказаться на чужом месте. Выть хочется.

Дома отпускаю няню. Понимаю — пока Яшка не уснёт, поговорить не получится. А о чём нам говорить? Может, проще сделать вид, что ничего не было? Пусть гуляет, подожду, пока надоест. Я же вернулся в семью, даже думать о других больше не могу, пришла очередь Ядвиги. Наберусь терпения, только ублюдку бы разок морду начистить, только как следует, без перчаток и правил.

Ядвига приезжает почти сразу за мной. Только успел переодеться и поставить разогреваться приготовленный домохозяйкой ужин. Яшка сидит за столом на кухне и, высунув язык, старательно пишет в прописях.

— Сиди-сиди, занимайся, — она пресекает желание сына бросить, наконец, унылую учёбу. Стою спиной, у плиты, не могу заставить себя повернуться и посмотреть.

— Давно приехал? — это уже мне. Веду плечами, помешивая мясо с подливой.

— Недавно.

— Звонил твой отец. Почему ты не берёшь трубку?

— Был занят.

Ты тоже занята была. Он тебя отвлёк? Поворачиваюсь, неприятно холодит в животе. На это платье больше никогда нормально смотреть не смогу. На лице вежливая улыбка, ни капли раздражения. Успели кончить к тому времени.

— Ты выглядишь довольной, — не могу сдержаться.

— Так и есть, — отвечает, и на этот раз улыбается по-настоящему. — Я очень довольна, чего и тебе желаю. Ладно, я в душ, можете начинать ужинать без меня.

Она могла принять душ в своём кабинете, но предпочла притащить его запах в наш дом! Сжимаю лопатку, тупо смотрю в сковородку, на которой булькает подлива. Пойти за ней, закрыть дверь, прижать к стене и отыметь так, чтобы думать о другом забыла! Зажимать рот, чтобы громко не стонала, дать понять, что моя, только моя! Это уже было. Отымел, да, по-другому не назовёшь. Она не меня хочет — его. И я понятия не имею, что с этим делать.

Глава 25

Ядвига

Эйфория постепенно отпускает, но лёгкость от принятого, наконец, решения, никуда не ушла. Наш мир с Платоном схлопнулся до работа-дом, редкие светские рауты и ещё более редкие совместные отпуска. Не хочу больше так. Хочу путешествовать, наслаждаться жизнью, заряжаться новыми впечатлениями, а не думать постоянно о колебаниях на рынке валют и биржевых сводках. Хватит.

Аппетита нет, а вот бокал вина не помешает. Но это только когда сына спать уложу. Яшка вяло ковыряет свою индейку с рисом, Платон либо уже поел, либо тоже