Ночной скандал - Аннабел Брайант

открыл перед Теодосией и ее горничной дверь в огромное помещение, откуда новые двери вели в три смежные комнаты. Обстановка была самая роскошная. Одна комната служила гардеробной, вторая гостиной и для чаепития, в третьей можно было принять ванну. По их просьбе дедушке отвели покои по соседству, и Коллинзу тоже предстояло жить здесь, исполняя роль камердинера и верного стража, что бы там ни случилось.

Теодосия отошла в сторону, уступая дорогу торопливым горничным, и обернулась к Генри, который дожидался в коридоре.

— Еще раз благодарю! — Она глубоко вздохнула. — Не знаю, как все это закончится, но я ценю вашу помощь и поддержку.

— Давайте не терять надежды. — Киркмен сделал шаг назад, собираясь откланяться. — Я вернусь завтра утром. Нам нужно быть в кабинете доктора Флетчера к девяти. Желаю хорошенько выспаться, и постарайтесь поменьше тревожиться.

Она кивнула и проводила его взглядом. Вот только сможет ли она последовать его доброму совету?

Позже, когда они устроились в своих комнатах и Теодосия несколько успокоилась — сколь ни ненавистна была ей мысль о Лондоне, она, тем не менее, оказалась прямо в центре шумного, оживленного города, — она сопроводила дедушку вниз на два пролета лестницы из полированного красного дерева в обеденный зал на первом этаже. Теодосию нисколько не интересовали ни изысканное меню, ни изобретательность шеф-повара, хотя каждая горничная и каждый лакей считали своим долгом непременно упомянуть оба эти факта. К сожалению, дедушку разобрало любопытство — настолько соблазнительным казалось выставленное в ресторане угощение, и она опасалась, что возражение с ее стороны вызовет цепную реакцию дурного поведения. Тем более сейчас, когда он казался совсем здоровым, сосредоточенным и в ясном рассудке.

Они безошибочно отыскали обеденный зал, и не только потому, что слышали рассеянный гул голосов и позвякивание столовых приборов из чистого серебра. Оттуда доносился волшебный аромат истекающих соком блюд. Укрепляющая горячая пища была полезна для дедушки, поскольку могла благотворно сказаться на его дальнейшем поведении.

Но Теодосия, к своему ужасу, вскоре обнаружила, что ресторан был прискорбно переполнен, а столики стояли почти вплотную — вероятно, чтобы зал мог разместить максимальное число обедающих.

Но, если честно, как могло быть иначе? Если верить бойкой горничной, которая то и дело забегала в комнату, чтобы сменить белье на постели или проверить, как горит огонь в камине, искусство шеф-повара гостиницы «Майварт» привлекало самые сливки лондонского общества. Это в очередной раз доказывало, что Теодосии никогда не будет хорошо в Лондоне среди напыщенной, надменной публики. Она обвела глазами зал, разглядывая утонченных дам, одетых по последней моде, с выражением лиц столь же высокопарным, сколь и их наряды. Их вид говорил о превосходстве, их манеры — о принадлежности к кругу избранных. Теодосии вдруг ужасно захотелось оказаться дома, в Лейтон-Хаусе, у камина на кухне, с чашкой тушеной баранины, приготовленной их кухаркой.

— Прошу сюда.

Приветствие метрдотеля заставило ее вздрогнуть и сделать шаг вперед. Крепко сжимая дедушкин локоть, она вошла в зал. Их проводили к столику в углу. Такое расположение создавало хотя бы видимость уединения, частично вне поля зрения прочих гостей. Теодосия мысленно воззвала к небесам — пусть только вечер пройдет без особых осложнений!

Слуга принес вино, а потом они сделали заказ. Теодосия выбрала жаркое из куропатки и луковый суп. Дедушка после внимательного изучения списка блюд решил отведать тушеной с пряностями свинины и спаржи. Оживленная толпа гостей, приглушенный свет — Теодосии казалось, что сама она принадлежит совсем другому миру. Она бы предпочла, чтобы так оно и оставалось. Киркмен упомянул о каком-то важном деле, которое требовало его внимания, поэтому за обедом его не было. И им тоже лучше здесь не задерживаться. Сейчас единственным желанием Теодосии было утолить голод и вернуться наверх, в свои покои.

— Я рада, что погода благоприятствовала нашему путешествию, — начала Теодосия. — А горячая пища поможет крепко спать после такого трудного дня.

— Разумно. — Дедушка схватил бокал и сделал большой глоток вина. — Уже не помню, когда в последний раз бывал в Лондоне. Очень любезно со стороны лорда Уиттингема пригласить нас на лекцию в этом его «Обществе».

Теодосия застыла как громом пораженная, сжимая в руке ножку хрустального бокала.

— Но на этот визит у нас другие планы. — Она пристально всматривалась в лицо деда, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот начнется… Дома-то она справлялась, но не имела понятия, что станет делать, если дедушка начнет возмущаться и кричать в общественном месте. Страх унижения, давно похороненный в своей могиле, подал первые признаки жизни.

Глупо было надеяться, что они смогут легко вращаться в свете. О чем она только думала? Ее сердце пустилось вскачь, с каждым ударом выбивая воздух из легких, сжимая грудь и разгоняя пульс. Ей необходимо успокоиться, или обед превратится в кошмар.

— Какие еще планы? — Дедушка расправил плечи, и Теодосия застыла в ужасе. Она узнала эту оцепенелую позу.

Явился слуга с их заказом, и в разговоре наступила пауза, достаточно долгая, чтобы она успела немного перевести дух. Она скажет деду все, что ему нужно знать, как только они благополучно вернутся к себе.

— Давай отдадим должное этим блюдам, пока они не остыли. — Теодосия вымученно улыбнулась деду. — Мы ехали целый день и вполне заслужили в награду самое лучшее. Твое блюдо выглядит восхитительно.

К счастью, ее замечание возымело действие, и он забыл, о чем они говорили.

Мэтью проводил леди Эми Честер в гостеприимное фойе гостиницы «Майварт»; ее горничная осталась дожидаться в его карете. Он бы предпочел пообедать дома или как гость в фамильном имении леди Честер, но этому не бывать. Его семью и Честеров связывали долгие годы сердечной дружбы, и эта теплая близость неизбежно делала его спутником леди Эми, если той приходила охота выйти в свет. В последнее время подобные совместные выходы, однако, участились. Мэтью не возражал, если это не ставило его в затруднительное положение, когда приходилось делать выбор между сопровождением леди Эми и отправлением академических обязанностей.

Но сегодня брат леди Эми неожиданно изменил свои планы насчет обеда и отправил записку Мэтью с просьбой об одолжении. И вот оно как обернулось, хотя в любой другой вечер и сам Мэтью мог бы инициировать подобный выход. Некоторое время назад он задумался о своем будущем, а потом и ограничил светское общение с дамами, встречаясь с одной-единственной. Давно установившаяся рутина сопровождать леди Эми была удобной и не требовала особых умственных усилий. Мэтью заранее знал, чего от нее ждать. Он не назвал бы их отношения скучными — скорее, предсказуемыми. А всякий ученый знает, что предсказуемость