Лед и пепел - Мила Дуглас

в котором не было жалости, только холодное удовлетворение. – Александр Греймарк… – Миррель повернулся к королю Севера, и его взгляд стал невероятно серьезным. – …не только сокрушил змею. Он спас мою жизнь. Ценой своей крови. – Миррель низко, по-военному, поклонился. Глубже, чем требовал этикет. Это был поклон не пленника победителю, а человека, признавшего неоплатный долг. – Вечнолесье обязано тебе жизнью своего королевского алхимика, наследника короля.

Орион кивнул, еще одна слеза смешалась с пылью на его лице. Тишина в зале стала еще глубже, напряженней. Все ждали слов Александра. Он медленно оторвался от окна. Каждое его движение отдавалось болью, но в нем была нечеловеческая выдержка. Его серые глаза встретились с глазами Мирреля.

– Долг? – Голос Александра был низким, чуть хриплым от напряжения, но четким – Я заплатил долг крови. Крови, пролитой в этом зале по вине того, – он кивнул в сторону Валтора, – кто служил тебе, поджигатель Орион. Баланс восстановлен. – Он сделал паузу, его взгляд скользнул к Тэссе, стоящей рядом, и в нем на миг мелькнуло что-то не ледяное. – Больше Вечнолесье мне ничего не должно.

Миррель выпрямился. В его глазах горела решимость, давно выношенная в тишине алхимической лаборатории и в муках отравления. Он окинул взглядом разрушенный зал, остатки своей гвардии, сломленного дядю-короля, суровых воинов Греймарка, и, наконец, Тэссию. Его сестру. Хрупкую, как тростинка, и несгибаемую, как сталь. Облитую кровью врага и кровью человека, которого она любила.

– Баланс, Ваше Величество, – произнес Миррель громко, чтобы слышали все, – это не только расплата за прошлое. Это строительство будущего. – Он сделал шаг к центру зала, к тому месту, где лежал Валтор. – Вечнолесье истекало кровью не только от мечей Греймарка. Оно гнило изнутри. Предательством. Страхом. Слабостью своего короля. – Он посмотрел на Ориона без осуждения, но с безжалостной ясностью. – Я – алхимик. Моя стихия – тигель, формулы, поиск истины в тишине башен. Не тронный зал. Не поле боя. Не управление королевством.

Он повернулся, обращаясь теперь ко всем присутствующим – к своим, к чужим, к самому духу Вечнолесья, витавшему среди развалин.

– Я, Миррель де Лис, единственный законный наследник Ориона Третьего по крови, добровольно и навечно отрекаюсь от престола Вечнолесья и всех прав на него! – Слова прозвучали, как удар гонга, прокатившись эхом под сводами. Даже суровые гвардейцы Александра переглянулись. Орион ахнул, опершись на посох. Роан замер, как изваяние.

Миррель не дрогнул. Его взгляд нашел Тэссию.

– Есть человек, чья душа – сама суть Вечнолесья. Кто знает шепот каждого листа, дыхание земли под мхом, целебную силу каждой травинки. Кто вынес ад предательства, плена и потери, но не сломился. Кто нашел силу простить и силу… любить. – Он сделал паузу, глядя прямо в широко распахнутые, полные непонимания и ужаса глаза сестры. – Есть человек, чей союз – не позор, а единственная надежда на мир для наших земель. Союз не с врагом, а с тем, кто, пройдя через лед и пепел, нашел в себе мужество броситься под клинок ради жизни сына Вечнолесья.

Миррель повернулся к Александру и снова поклонился, еще ниже.

– Александр Греймарк. Король Севера. Палач и… спаситель. Вечнолесье в неоплатном долгу перед тобой. Не золотом. Не землями. Жизнью. Жизнью Тэссии де Лис. И жизнями ее…ваших будущих детей. – Он выпрямился, его голос зазвучал с пророческой силой. – Они станут живым мостом между нашими мирами. Мостом из плоти и крови, растопленного льда и проросшей сквозь пепел жизни. В них – искупление грехов наших отцов. В них – будущее. Поэтому… – Миррель шагнул к Тэссе, взял ее холодные, дрожащие руки в свои. – …я передаю корону Вечнолесья тебе, сестра. Тэссия де Лис. По праву духа. По праву любви. По праву крови. – Он опустился перед ней на одно колено, склонив голову. – Будь нашей Королевой. Будь нашим мостом. Будь нашей надеждой.

Тишина стала абсолютной. Казалось, даже ветер замер в разбитых окнах. Все взгляды, полные шока, надежды, сомнения, страха, устремились на Тэссию. Она стояла, бледная как лунный свет, дрожащая, как осиновый лист на ветру. Ее глаза метались от склонившегося брата к Александру. В его серых глазах не было приказа. Не было одобрения или осуждения. Было лишь ожидание. И глубокая, незнакомая тень… доверия? Она видела рану на его плече, снова проступившую кровью сквозь повязку. Вспомнила его слова: И я тебя. Всегда. Вспомнила запах роз в его саду, холод Дарнхольда, боль первой ночи и нежность охотничьего домика. Вспомнила отца-убийцу и мать, ушедшую от горя. Вспомнила Мирреля, умирающего от яда. И Валтора, чья ложь чуть не погубила все.

Горечь, страх, ответственность, любовь – все смешалось в ней в клубок, готовый разорвать грудь. Она хотела крикнуть: нет! Я не могу! Я не королева! Я просто Тэссия! Но слова застряли в горле. Она увидела лица своих соотечественников – сломленные, испуганные, ищущие опоры. Увидела мудрость и жертвенность в глазах брата. Увидела будущее – детей с ее глазами цвета весенней листвы и его платиновыми волосами, бегающих по лесам Вечнолесья и суровым горам Греймарка.

Ее дыхание выровнялось. Дрожь утихла. Она высвободила руки из рук Мирреля. Подняла голову. Зеленые глаза, обычно мягкие, как лесная трава, теперь горели твердым, как изумруд, светом. Она обвела взглядом зал – Ориона, своих воинов, гвардейцев Александра. Ее голос, когда она заговорила, был тихим, но он прозвучал с такой силой, что его услышали в самых дальних углах:

– Я… Тэссия де Лис. Дочь Вечнолесья. Сестра Мирреля де Лиса. – Она сделала паузу, ее взгляд нашел Александра. – Возлюбленная Александра Греймарка. – Эти слова, сказанные открыто, перед всеми, повисли в воздухе, как вызов и обет одновременно. – Я принимаю… бремя короны. Не по праву крови. А по праву любви к этой земле. По праву веры в то, что лед может растаять, а пепел… – ее голос дрогнул, – …может стать почвой для новой жизни.

Она подошла к Ориону. Старый король смотрел на нее с немым вопросом и внезапной, слабой надеждой. Тэссия мягко взяла его руку.

– Ваше Величество, – сказала она тихо, только для него. – Ваше правление закончилось. Отдохните. Дозвольте мне… попытаться исправить то, что сломалось.

Орион закрыл глаза. Кивнул. Еще одна слеза скатилась по щеке, но теперь в ней была и горечь, и странное облегчение.

Роан, не дожидаясь команд, шагнул вперед. В его руках не было ни золота, ни драгоценных камней. На простом деревянном подносе лежал венец, сплетенный наспех, но с удивительной тщательностью, из гибких прутьев ивы и вечнозеленого плюща. Вплетенные ягоды рябины алели, как капли крови, а нежные белые цветы подснежника, найденные