Скальпель для шейха - Катерина Снежная

Внутри сердца рождается неопределенность, связанная с внутренним конфликтом. Он же пытался нас убить. Убить! Галиб почти убил Алекса.

— Как так?

Марс молчит и смотрит на меня.

Я отчетливо понимаю, что все кончено.

Именно в этот самый момент безмолвного, раздирающего обмена взглядами.

Между нами — все кончено.

Я не принимаю его ответа и действий.

В моем мире все должно быть по правилам. Если человек поступил плохо, его должны наказать. Если переступил черту закона, его нужно осудить и удалить из общества, ради безопасности остальных.

— Ты вырастешь и все поймешь, — произносит он негромко и печально.

— Знаешь, я уже взрослая, — отвечаю, кусая губы.

Черт, как так выходит? Мне почему-то до безобразия обидно.

— Вера...

Разворачиваюсь, твердым шагом ухожу из кухни. Я иду наверх, одеваюсь и собираю вещи. Конец путешествию. Конец тому, что так и не началось.

В одном он прав, в отношении Галиба, я определенно повзрослела. Неужели всегда так больно взрослеть?

32

Второй месяц пошёл, как мы вернулись после поездки. До конца учебного года остаётся всего ничего.

— Ты изменилась после той поездки, — заявляет Катя не в первый раз.

Женя соглашается с ней, кивая головой. Я же мысленно соглашаюсь с обеими. Всё, что произошло, повлияло. И они обе обижаются за то, что я так ничего и не рассказала. Отделалась общими фразами, типа "поездка не удалась". Отношения с Галибом закончились. Алекс загремел в больницу. Про Марса ни слова.

Я уехала с водителем, вызванным им. Сам он улетел с Алексом и бригадой скорой помощи. А вот Галиб...

Он остался в бане. Что с ним сделала семья? Этот вопрос я задавала себе день за днём, пока Полина не рассказала, что он дома. Досадовала, мол, к нему не пускают. Галиб не появился на занятиях. Полина сказала, что семья оформила на него в деканате академический отпуск. Я не могу на неё смотреть без убийственного презрения. Перед глазами стоят фотоснимки. Мне и жалко её, и нет.

Конец года выдался тяжёлым. Сил буквально хватало только на диплом и сон. Даже на занятиях я сидела в полудрёме.

— Знаешь, — как-то выдала Полина. — Мне кажется, ты округлилась.

Обычная колкость. Она всегда заявляет, что я выгляжу толстой, неуклюжей, в древнем худи. Но вот тут пришла в голову мысль, типичнейшая, пугающая и такая понятная.

Тест на беременность.

Один тест.

Крошечная полоска бумажки...

Ни один договор в мире не выглядит таким мизерным, как этот. Договор с жизнью! Манифест. Да что знают миллионеры, делающие рискованные и азартные миллиардные ставки в казино? Да ничего они не знают! Вообще ничего.

Я сижу на лекции и слушаю подруг, не слушаю преподавателя, думаю только об этом. Я не была беременной, и слава богу. В аудиторию входит декан нашей кафедры. По студенческой группе проходит волна пробуждения.

— Всем добрый день, — сообщает невысокий жилистый мужчина с седыми кучерявыми волосами.

За ним следом входит Марс. Оба в деловых костюмах, предельно важные. От их вида сердце уходит в желудок. Он пробегается глазами по рядам, пока не находит меня.

Ловит взгляд.

Боже, хочу провалиться, исчезнуть, раствориться, но вместо этого едва дышу. Жар окутывает плечи и щеки, словно коварный змей. Кружится голова.

— Позвольте представить, — чирикает декан. — Большая честь. Наш куратор и благодетель Марс Блицкриг. У меня для всех новость. Он выбрал по заявленным темам двоих из вас для стажировки в компании в Арабских Эмиратах. Итак...

Дышать нечем. Марс смотрит прямо в глаза. И я знаю, кого он выбрал.

В голове грохочет: "Нет! Нет-нет. Только не я. Скажи, что тебе всё равно! Всё кончено."

— Добрый день. Я выбрал Катю Стрельцову и Веру Баргузинскую, — произносит он с дьявольской улыбкой, не сводя припечатывающего взгляда.

Женька обиженно надувает губы. Полина едва не плачет от зависти. Я в ауте. Катюха тоже.

— Поздравляю, — хлопает в ладоши декан.

Инициативу подхватывает аудитория. Мы слышим спасительный звонок в честь окончания лекции. В следующие минуты поток людей выходит через узкие двери. Я одна из последних. Надеюсь пройти мимо декана, преподавателя и Марса незаметно.

— Верочка, — окликает декан.

Вот же черт! В замирании сгораю от негодования.

— Подойди сюда.

— Я спешу, — оборачиваюсь я, пятясь задом.

— Ничего.

На секунду прикрываю глаза.

— Вот, — сообщает декан. — Очень многообещающий молодой специалист.

— Найдите вторую девушку, — велит Марс, и декан с преподавателем, слушаясь, идут выполнять приказ.

Я поворачиваюсь к нему, как кролик перед удавом. Сердце бьется шальным ритмом. Кажется, я не видела его вечность, и тело знает, как он привлекателен. Оно соскучилось, я волнуюсь от желания уйти. Мы с ним явно не договоримся. Я остановилась перед ним, и в его темных глазах читается нечто стальное, сокрушительная твердость в решениях. Это не облегчает задачу уйти и отделаться от него. Ведь что было, то прошло. Зачем нам снова видеться, зачем общаться? На его губах медленно проявляется улыбка.

— Ты не рада меня видеть? — произносит он. — Покувыркались и забыли?

Мои глаза сощуриваются от нехорошего намека и подозрения:

— Я похожа на шлюху?

Он подавляет смех, но улыбка остается приклеенной к губам. Взглядом он скользит по фигуре, задерживаясь на нужных ему местах.

— Я лишил тебя девственности, — сдержанно произносит он. — И хотел бы знать, что значит для тебя наша связь?

Не могу игнорировать жадный сексуальный блеск в его глазах. То, как он смотрит. На мгновение отвлекаюсь от избыточных чувств, рассматривая его словно со стороны. Он чертовски красив. В черном костюме и белой рубашке он выглядит как крутой бизнесмен. Каким и является. Богатым, успешным и независимым. И этот великолепный мужчина не скрывает, что жаждет меня. Ждет ответа.

— Я... — пытаюсь подобрать нужные слова, но они не идут из меня. — Нет. Ничего не значит. И...

Мне хочется сказать ему, что я больше не хочу Галиба и не люблю. Но признаться себе и ему, что связь для меня была не важной, у меня нет смелости и сил. Я не готова сказать ему об этом. Я вижу, как леденеет выражение на мужественном лице, и как оно становится колючим и отчужденным.

— Очень мило, — цедит он, больше не улыбаясь. — Ну, хотя бы честно.

Сердце в груди пропускает удар. Да, вовсе не честно. Совсем нет!

— То, что случилось с нами, ничем, кроме как случайностью, не назовешь, — я отвечаю с холодной вежливостью, понимая, что часть меня вопит об обратном. Вопит внутренним протестом.