Скальпель для шейха - Катерина Снежная

Взяла пациента за запястье, посмотрела в сторону, где лежала голова.

Команда задержала дыхание.

— Давай же, почка есть. Живи.

Несколько мучительных секунд ожидания. Пересаженная почка зарозовела.

По операционной пронесся общий вздох облегчения.

Через пару минут та уже брызгала мочой. Теперь главное — не спешить. Я и команда, воодушевившись победой, продолжили работать дальше.

— Что, вешаем на счастье? — усмехнулась Катя.

Ей нравилось делать крошечные узлы счастья, именуемые в народе узлом бесконечности, в пять миллиметров из проленовых нитей, нерастворяющихся в теле. Так что, посмотрев на команду, я улыбнулась ей глазами и кивнула.

— Ну, мистер шейх, будем надеяться, она принесет вам счастье, — сообщила Катя, подцепляя на внешней стороне мистический узел, повторяющий многократную восьмерку и несущий владельцу процветание и счастье. Затем, внеся свой вклад, хихикнула.

После требовалось всё просушить. Вшить в мочевой пузырь мочеточник через стент и повторить всё заново со второй почкой. Затем закрыть мышечный слой, фасцию и ничего не повредить.

Когда я вышла из операционной, чувство усталости валило с ног. Но именно за эти моменты я люблю выбранную профессию. Погибшая девушка подарила жизнь, реципиент получил второй шанс, а я не облажалась.

Какое облегчение — не нести груза вины за чью-то оборванную жизнь. Раздеваясь, я устало и бессмысленно уставилась на кровь. Пару секунд рассматривала багровость пятен. Вспомнился Марс Блицкриг. Красивый мужчина. Даже слишком красивый. Меня пугал не он, а собственные реакции. Я когда-то его хотела до безумия, до истерики, до воплей во всё горло, так чтобы дрожало нутро и текло сверху вниз. Понимая, как странно волнуюсь необоснованно, сильно и, что ужасно, знакомо. Я тогда всё это едва переживала. И вновь закрыла глаза от нахлынувшего желания. Чувство щемящей тоски захлестнуло изнутри, от тяжести внизу живота, чувствительность кожи неотвратимо распирало тело изнутри.

Это какое-то безумие! Безрассудство, но я ясно осознала, что хочет тело. Хочет Марса Блицкрига.

Обреченный вздох вырвался из моей груди, пока я медленно отвела руку и включила холодную воду, такую, чтобы стало больно. Чтобы реально не по себе. Чтобы смыло все мысли и остались только вопящие реакции тела на обжигающий холод. В мороз, в стужу, в стынь, в хлад, лишь бы ушло наваждение. Жар понемногу уходил из тела и головы. Я выдохнула, продолжая терпеть стылые струи на коже.

На вечер была назначена еще одна операция, ассистировали у Батыра Хазановича по соединению печеночного протока и тощей кишки, чтобы обеспечить отхождение желчи. Опять отделить и перешить. У меня будет шанс сделать всё верно. Блаженно работать под чьей-то ответственностью — разница колоссальная.

Я снова устало переключила кран на теплый режим струй.

Сегодня я спасла жизнь человеку, чей сын пытался убить меня дважды. Ирония. Не чудо ли — пересадить почку от мертвого человека живому, и та оживет, обрастет кровеносными сосудами и подарит годы жизни. Любая жизнь стоит того. Стоя в душе, я некоторое время раздумывала, как снять напряжение. Нужно будет кого-то найти. Или придется искать новый спа-салон.

34

Больше преград и конкуренток не было, но именно свадьба Полины всё сломала. Я понимала с каждым днём всё лучше и лучше, как много места занимали в моей жизни Полина и Андрей. Теперь нет соперницы. Нет любовницы. А мы с Андреем есть. Я решилась на разговор, разыскав исчезнувшего из жизни мужа и договорилась с ним о встрече через три недели.

Учитывая, как Андрей реагировал на решение Полины, с последующим запоем и вытекающими из него последствиями, выглядел он плохо. Его помятый, исхудавший вид не радовал.

— Как ты? — спросила, разглядывая его за рулём.

— Нормально.

— Что с Курумканским?

Я и сама знала. Тот поступил, как обещал. Я надеялась, гнев пройдёт, и тот возьмёт Андрея обратно. Должен же понимать, что он одарённый врач. Иначе в Улан-Удэ Андрея вряд ли куда возьмут. Работу он по хирургии точно не найдёт. Авторитет Курумканского велик настолько, что другие побоятся взять его к себе. Если разведётся со мной, дочерью Ламы, здесь ему больше не удастся жить комфортно. Так что развод для Андрея в социальном плане смерти подобен. Я покачала головой, взвешивая про себя все за и против. Друзей точно поубавится.

— Чем занимаешься?

— Вожу.

Студентом он подрабатывал на подстанции скорой помощи.

— А качалка?

— Взял первое, что предложили. Соблазнов меньше, — сообщил он, не сводя глаз с дороги.

Мы почти приехали к их общему дому, в котором прожили пять лет. Последний год, как друзья-соседи. Андрей остановил машину и замер, глядя вперёд себя.

— Что будешь делать?

Он продолжил смотреть вперёд, а затем развернулся всем корпусом ко мне и развёл руками.

— А что предлагаешь?

Я усмехнулась:

— Может, жить.

— Жить?

— Случившееся не конец света, верно?

Он ушёл в себя, на пару секунд напрягся, а потом его мышцы расслабились, словно отпустил их кто и ослабил внутреннее напряжение.

— Верно, — глубоко вздохнул. — Не думал, что всё закончится.

— С ней?

— С нами, — он посмотрел в глаза с долей разочарования.

— А что с нами?

Мы двигались давно и резво в сторону развода. Я смирилась, признала факт любовницы, хотя это совсем не мешало дразнить и соблазнять мужа. Всё шло по накатанной и вдруг закончилось. Обычные роли преломились и исчезли. Как ломается нечто древнее, хрупкое, держащееся на одном честном слове. Так же и у нас. Хрупкий брак держался на Полине. Древний как мир треугольник, базовая структура в отношениях между людьми, не связанных прочными узами, но предпочитающих думать иначе. Я улыбнулась этому внутреннему открытию.

— Я же знаю, ты меня любишь, — Андрей улыбнулся.

Он помолчал, не дождавшись ответа, предложил:

— Поедем, выпьем чего-нибудь, малая. Завтра машину заберёшь.

Я не стала спорить, самой хотелось расслабиться. Обдумать то, что только что дошло. Последние недели в больнице было много операций, так что и в самом деле стоило отдохнуть. Всё равно Батыр Хазанович неожиданно расщедрился.

— Погуляй несколько дней, — изрёк он отцовским тоном, когда я звонила ему в последний раз. — Вызову.

Разве можно ослушаться начальство?

К десяти вечера мы сидели в кафе. Юрта, столики, запах жареного шашлыка, тянущийся с мангальной зоны на улице, и импровизированная сцена, где всегда найдётся желающий что-нибудь исполнить, спеть-сплясать. Место принадлежало оперной певице, и мечтающих о меценате хватало. Мы пили пиво и слушали рок-металл в компании близких друзей. В основном Андрея. Мне нравилась атмосфера.

В полночь, когда большинство знакомых уехало домой, а я засыпала на плече мужа, к нам подсел мужчина.

— Знакомься, — «хорошим» голосом добродушно представил Андрей.

Несколько удивлённо,