Скальпель для шейха - Катерина Снежная

отношения дошли до точки кипения. С момента назначения ведущим врачом шейха он всё время срывался, никак не мог собраться и, что хуже всего, не объяснял причины и мотивы поведения. Догадаться можно было и так: у них с Полиной всё плохо.

В раздевалку влетел Курумканский и, окинув помещение лютым взглядом, зло мотнул головой. И я поняла — вот оно, то, что тревожит и грызёт с утра.

— Что?

— Его нет. На звонки не отвечает.

Они планировали начать в девять утра. Пациент был готов, проводились последние анализы и приготовления. Но главного хирурга-трансплантолога не было на месте. Я могла только моргать.

— Где он? Где? Черт возьми! Собирайся, — скомандовал он мне и вышел из раздевалки.

В следующую секунду я едва поспевала за Курумканским, шагающим к выходу.

— Я так понимаю, дома он не объявлялся?

— Нет.

Он вдруг остановился, резко повернулся и выдохнул:

— Подумай, где он может быть, кроме Польки. Где?

— Я не знаю, — растерянно хлопаю глазами. Андрей, что с тобой? Такой позор для всех нас! Гнев высокого начальства коснется всего персонала.

— Давно не ночевал дома?

— Дней пять, — я припоминала, что с того самого разговора на планерке мы виделись только на работе, и выглядел он неважно. Растрепанный, осунувшийся, небритый — он походил на человека, у которого великое горе.

Курумканский потер бритое лицо и закрыл глаза.

— Подумай, ты его жена. Где он может быть? Где обычно этот засранец заливает горе?

Я пару секунд пыталась понять, о чем он, а затем кивнула.

— На выезде из города, шатры, где поют.

— Поехали.

И спустя десять минут мы ехали по Улан-Удэ в направлении выезда на Байкал. Город в предрассветных сумерках отражал свет фонарей витринами, мигал неоновыми вывесками, позевывая темными окнами многоэтажек.

— Что происходит?

— Полина замуж собралась, — ответил тот после некоторой паузы. — Бросила твоего кабеля.

— За кого?

— Одного из этих адвокатов шейха.

У меня что-то ухнуло внутри. За Марса Блицкрига? Или за другого, второго…

— За пять дней?

— Как видишь, ей не требуется много времени на раздумья.

Дальше я ехала молча, сворачивая на нужных поворотах и пропуская машины. Полина выходит замуж второй раз. И верно, очень быстро собралась, но Андрей тогда в машине сказал, что у нее кто-то есть. Значит, она познакомилась с ним до этого или бросила еще кого-то ради нового? Чужая душа потемки. Я думала, что знаю ее, а выходит, совсем нет.

Мы приехали в кафе и, войдя внутрь, очень скоро увидели среди засидевшихся посетителей Андрея. Он пил, и, судя по внешнему виду, давно.

— Какие люди, — усмехнулся он, пока Курумканский оплачивал счет. — Ты забыл про операцию? — спросила я, понимая, что происходит что-то запредельное. Андрей никогда не позволял себе ничего подобного. Даже когда умерли его родители, один за другим. Не заливал депрессию алкоголем и не подводил. Выходит, Полина была для него даже важнее, чем все остальное.

— Жена моя, — он икнул. — И тоже, а-аха.

Мы взяли его под руки и дотащили до машины, под ругань Курумканского, загрузили внутрь.

— Что теперь?

Курумканский свирепо следил за трассой, и было видно, как его трясет от злости. Еще миг — и он взорвется, как разрывная граната, засыпая осколками салон. Он что шаман, что хирург относился к обязанностям с дисциплиной военного. Одни его боялись за это, другие боготворили.

— Он же…

— Козел.

Он, едва сдерживая бешенство, бросил испепеляющий взгляд на безмятежно спящего на заднем сиденье Андрея, а затем на меня. Захотелось выброситься из машины, прямо на ходу.

— Езжай в клинику. Воткнем физраствор, привезем в операционную. Проведешь операцию, а по бумагам проведем этого. Потом пусть шагает на все четыре стороны.

— А если узнают?

— Узнают, так узнают. Нам что? Поехали.

Спустя два часа я натянула шапку, собирая светлые локоны под нее, надела сине-зеленую маску, перчатки. Последние детали одежды. Все, готова.

Вошла в операционную. Осмотрела всех. Почки уже привезли. Катя, анестезиолог, стоит наготове. Другие члены команды рядом. Кто-то по привычке в ослепительно-огненном рассвете включил фоном Линдси Стерлинг, и веселая скрипка с битом заритмировала и понеслась по пространству комнаты. Рядом на каталке спал Андрей. Его также обработали и укрыли синей тканью. Формально он присутствовал на операции. Формально мы были мужем и женой.

Я посмотрела на пустой операционный стол, готовый к работе. Мактума ввели в наркоз и приготовили к операции.

Прикрыла глаза и открыла, оставляя эмоции за спиной. Больше человек, лежащий на столе, не являлся таковым.

Работать.

Обычно в операционных бывает болтовня: шутки, обсуждение важных событий в жизни под негромкую музыку. Невозможно стоять на ногах много часов в полном молчании изо дня в день. На этой операции (первой самостоятельной за долгое время) все молчали. Я сосредоточилась и слишком нервничала, чтобы обсуждать что-то еще.

Уверенным движением зажала подвздошную вену реципиента. Разрез получился не слишком глубоким. С помощью ножниц с круглыми концами расширила его так, чтобы он оказался таким же, как размер почечной вены. Катя поднесла первую почку к операционному столу, ассистент подал проленовую нить, и я сделала первый шов.

— Маннитол и лазикс готовы? — спросила сухим фальцетом, склоняясь над пациентом, перехватывая в руках зажим и скальпель.

Шов будет временным, затем во втором стежке, уже внутри подвздошной вены, изготовила еще один стежок, сшивая её с донорской почечной веной изнутри. Сблизила венозные концы и поместила почку внутрь тела, очень аккуратно связывая места соединения несколькими узлами. Отвела назад, пока подавали новую иголку с нитью, и потихоньку снаружи внутрь начала сшивать стенки. Перешла к артерии.

Небольшое отверстие и увеличение в артерии с помощью перфоратора, подхват через пять миллиметров. Затем соединение подвздошной вены с почечным движением изнутри. Важно протянуть почечную артерию вниз к подвздошной — опасный момент, зафиксировать несколькими узлами. Снова сшивание изнутри. Самое сложное — сшить, аккуратно охватывая все слои артерий, чтобы не образовалось лоскутов. Действие за действием. Я чувствовала, как от сосредоточенности капли пота выступают на лбу.

Всё. Готово. Момент истины.

Я всё сделала правильно?

Катя не спеша сняла зажимы. Команда уставилась на только что пересаженную почку.

— Не розовеет, — пошептал второй анестезиолог, почти неслышно.

Я физически ощутила, как все бледнеют. Я же говорила, мне рано оперировать. У меня недостаточно опыта. Виновата! Бросила взгляд на ширму.

Он умрет из-за меня, так как я не справилась. Шейх, властитель чужого народа и государства, умрет из-за меня.

Надо дышать, нужно собраться.

Вера! Соберись.

Я аккуратно немного подвинула пальцем почку внутрь. Чуть ли не сжала в дрожащих пальцах, взмолилась про себя: «Ом мани падме хум»