Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

И никто не сможет меня остановить.

Не мои братья.

Даже Беннетт.

Я знаю, что парни трахали ее, прятали от нас, глупо думая, что мы не узнаем. Они забывают, что мы все видим и слышим. Между нами нет секретов.

И я собираюсь стать новым безопасным местом для этой девушки-наркоманки.

Я выдерживаю взгляд Поппи, и ее зубы впиваются в нижнюю губу, когда она смотрит на меня снизу вверх. Ногти впиваются в кожаные подлокотники ее кресла, когда она крепче сжимает его.

Я демонстративно бросаю взгляд вниз, на полоску пространства между нами, чтобы посмотреть на часы. Кончики наших носов соприкасаются, ее сливочный, маслянистый аромат тыквы наполняет мои ноздри, когда я вдыхаю ее медленно и глубоко. Наслаждаться ее ароматом, чтобы мог трахать свою руку до тех пор, пока не забуду об этом, как только она уйдет. Я отрываю взгляд от перламутрового циферблата своих золотых часов, облизываю губы, просто зацепляя кончиком языка складку посередине ее пухлой нижней губы.

— Сеанс окончен. — шепчу я ей в губы, сверля ее взглядом. — Увидимся завтра, Поппи. — затем я улыбаюсь, хитро и устрашающе, прежде чем сажусь прямо и отвожу от нее взгляд.

Обхожу свой стол, скольжу кончиками пальцев по полированному дереву. Дверь захлопывается за моей спиной. Я опускаю свое большое тело обратно на свое место. Самодовольное удовлетворение разливается по моим венам. Я расстегиваю молнию на брюках, беру член в руку и кончаю, как болван меньше чем за минуту от мыслей о налитых кровью сиреневых глазах.

Глава 19

РАЙДЕН

Обнаженное тело Поппи прижимается к моему боку. Я обнимаю ее одной рукой за спину, другую закидываю за голову, согнув локоть. На потолке горят лампы, на комнату падает голубой свет. Темные простыни натянуты до талии.

Я провожу пальцами по ее татуированному плечу, и по ее коже бегут мурашки. Мои губы растягиваются в легкой улыбке, когда она вздрагивает.

Я смотрю на нее сверху вниз, ее глаза закрыты, ресницы сложены веером на высоких скулах. Она выглядит умиротворенной, и я не уверен, что она когда-либо на самом деле выглядела такой.

— Тебе холодно? — спрашиваю я ее, просто желая вернуть ее внимание ко мне.

Эти большие сиреневые глаза открываются, и ресницы трепещут. когда она смотрит на меня, то качает головой, а на ее губах появляется легкая улыбка.

— Голодна? — она качает головой, ее улыбка становится шире. — Хочешь пить?

Хлопнув меня по груди, она хихикает:

— Нет! — она смеется, тихо вздыхая. — Все иде… — она пожимает плечами в некоем подобии пожатия, прочищая горло. — Я просто в порядке.

Идеально.

Ее улыбка гаснет.

Она собиралась сказать "идеально".

Ты само совершенство.

Она снова улыбается, когда понимает, что я хмурюсь, но это не касается ее глаз. Я заметил, что такое случается чаще. Я крепче прижимаю ее к себе, как можно ближе, не раздавив.

— Принцесса? — урчу я после продолжительного молчания, комфортного, непринужденного.

Ее нога перекидывается через мое бедро, колено оказывается рядом с моим членом, но я не думаю об этом. То, как малейшее ее прикосновение зажигает меня, делает мой член твердым.

— Да, Кинг? — она отвечает, и я вдруг вспоминаю, как она просила Рекса обращаться к ней "Ваше величество", и мне хочется смеяться.

— Райден. — прохрипел я, крепче сжимая пальцами ее плечо. — Меня зовут Райден.

Она снова улыбается, мягкой улыбкой, на этот раз более реальной, ее глаза немного прищуриваются:

— Райден. — выдыхает она, и это похоже на укол похоти и любви, которые обволакивают мое сердце и член.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя. — я улыбаюсь ей, не сводя с нее глаз.

— Да? — она улыбается шире, и мое сердце бешено колотится.

— Да.

Она прижимается лбом к моей груди, пряча от меня лицо, но я чувствую ее улыбку на своей коже, чувствую, как она улыбается.

— О чем ты думаешь? — шепчу я, глядя на нее сверху вниз.

Рука прижата к сердцу, ее пульс совпадает с биением моего сердца, я так хочу, чтобы она никогда не двигалась.

— Посмотри на меня, принцесса.

Медленно она поднимает голову, кладет подбородок обратно на мою грудь, сгибает пальцы, и ее ногти слегка задевают мою кожу.

Она немного хмурится.

— О маме. — она сглатывает, прикусывая губу, я хочу прикусить ее за нее.

— Да? Какая она? — спрашиваю я, поглаживая рукой округлость ее плеча.

Она колеблется, опуская взгляд.

— Если она такая же хорошенькая, как ты, ей лучше спрятаться от нас. Я думаю, Рексу нравятся женщины постарше, ты же знаешь.

Она смеется над этим, поднимая глаза, но они грустные, опущенные в уголках, и я чувствую, как моя собственная улыбка гаснет.

— Она была красивее меня. — была. — У нее были такие большие голубые глаза, крошечные веснушки на носу. — глаза Поппи стекленеют, уголки рта опускаются. — Я с трудом могу вспомнить, как она говорила.

Она сглатывает, глядя на меня снизу вверх и покусывая внутреннюю сторону щеки.

— Что с ней случилось? — тихо спрашиваю я, крепко обнимая ее.

— Она была убита. — она отводит взгляд, слегка задыхаясь от слов. — Злоумышленником. — на лбу обозначаются морщины, и она закусывает губу, больше ничего не говоря.

— Мне так жаль, Поппи — говорю я ей, чувствуя, как ее сотрясает мелкая дрожь.

— Вот почему я не люблю темноту. — шепчет она, словно неосознанное признание. — из-за шкафа. Она заперла меня в кухонном шкафу и сказала не выходить, пока не вернется за мной. — она сглатывает, удерживая мой взгляд. — Я слушала ее… когда ее изнасиловали и убили в прихожей. — она опускает взгляд. — Она так и не вернулась за мной. — ее остекленевшие глаза встречаются с моими. — Мне было пять. —

Пять. — Я нашла ее.. — шепчет она. — Я нашла ее.

— Господи, Поппи. — выдыхаю я, проводя рукой по ее волосам. — Прости, принцесса. — я качаю головой, одаривая ее легкой грустной улыбкой: — Должно быть, это было действительно тяжело — расти без своей мамы.

Она кивает, шмыгает носом, сглатывает:

— Да, теперь я чувствую беспокойство и все такое. — она сильно хмурится, как будто находится где-то в другом месте. — Мне потребовалось много времени, чтобы попытаться преодолеть это. — хрипит она низким и надтреснутым голосом. — Не думаю, что когда-нибудь смогу.

В ее глазах появляется почти виноватое выражение, когда она отводит взгляд, что-то преследует ее, но она не вдается в подробности.

— А как же твой отец? — следующий вопрос я задаю, мгновенно сожалея об этом,