Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

Сильные руки одним рывком подняли меня вверх, и я оказалась на земле рядом с Сяо Ци. Пояс вокруг моей талии остался на месте, а концы серебряных нитей по-прежнему были сжаты в кулак отрубленной руки Хэлань Чжэня. Руки, отрубленной мечом Сяо Ци.

– Вот и все, ванфэй…

Его голос был низким и мягким.

У меня не осталось сил, чтобы проронить хоть слово. Я открыла глаза и постаралась рассмотреть лицо своего мужа. Но видела я перед собой лишь кровь. Небо и землю словно затянуло алой пеленой, а за ней опустилась удушающая тьма.

Огонь… ярко пылающий огонь, накрывший землю, взметнувшийся к небу… в ушах свистел бушующий ветер… взмах меча, отразивший лучи полуденного солнца… все вокруг было залито кровью – она клокотала и бурлила… я утопала в крови… Кровавое течение уносило меня, и я снова и снова тонула. Я пыталась прийти в сознание, но не было сил открыть глаза. Мне было так больно, будто я находилась в самом сердце испепеляющего огня. Острая боль от малейшего движения пронизывала мое тело до костей.

Затем я провалилась в глубокий сон. Несколько раз я просыпалась в холодном поту и снова засыпала. Иногда сквозь сон я видела пару сияющих спокойных глаз, дарящих тепло моему сердцу. Я чувствовала нежное прикосновение рук к своему лбу. А еще слышала чей-то тихий голос. Я не понимала, что он говорит, но он успокаивал.

Когда я в очередной раз проснулась, сквозь веки пробилось пятно света, я медленно открыла глаза. Я была в темноте под пологом, за которым дрожали огоньки свечей, вокруг витал сильный лекарственный запах. Я медленно вдохнула, а когда нащупала пальцами мягкое теплое одеяло, сразу поняла, что я не во сне.

Кошмары закончились. Я была в постели. Я была в безопасности.

Образы из сна внезапно снова вернулись ко мне: кровавый глянец на острие меча, дрожащие тени, обступившие меня, когда я находилась на грани между жизнью и смертью… я зависла в пустоте… На волоске – тяжесть в тысячу цзюней [97]. Снова почувствовала лезвие у моей шеи. А потом пара сильных теплых рук увела меня с дороги на тот свет… Я задрожала всем телом, во рту снова почудился сладковатый вкус крови. В горле пересохло. Я не удержалась и тихо застонала.

За пологом колыхнулась чья-то тень. Оттуда донесся низкий голос:

– Она очнулась?

– Отвечаю ван-е! Состояние ванфэй заметно улучшилось, ее жизни ничего более не угрожает, но она еще не очнулась.

Отвечал, судя по голосу, какой-то старик.

– Два дня прошло. У нее повреждены внутренние органы и меридианы [98], ее жизни в самом деле ничего не угрожает? – Голос был обеспокоенный. Он принадлежал Сяо Ци.

– Все верно, у нее были повреждены жизненно важные центры, но раны не коснулись сердечной меридианы. Пульс у ванфэй слабый, не стоит спешить давать ей лекарства, это может навредить ей.

Повисла тишина. Я вдыхала густой лекарственный запах, затем с трудом подняла руку и попыталась одернуть полог, но у меня не хватило сил.

Раздался тяжелый вздох.

– Если бы Хэлань Чжэнь вложил в удар по ее спине всю свою силу, она бы умерла.

– Хорошему человеку небо помогает, ванфэй непременно способна обратить несчастье в удачу.

Чей это был голос? Это уже не старик говорил. Но голос показался очень знакомым.

– Я был неосторожен и недооценил врага. Я чуть было не погубил ее.

В голосе Сяо Ци слышалась вина.

– Всю жизнь я провел на полях сражений верхом на боевом коне, а тут не уследил и подверг ее, слабую, нежную девушку, таким страданиям.

– Теперь, когда ванфэй в безопасности, ван-е может расслабиться. Вы уже несколько дней не отдыхали.

– Мне не нравится, что она до сих пор не очнулась.

– Ван-е…

Сяо Ци спросил с улыбкой в голосе:

– Хуайэнь, чего замолчал? Что ты хотел сказать?

– Генерал лишь хотел сказать, что… Иногда чувства путают мысли…

Снова повисла долгая тишина.

Я глянула через щель в пологе и увидела высокого стройного мужчину, его великолепный профиль. Он стоял уверенно и неподвижно. Взгляд его будто был направлен в сторону моих импровизированных покоев.

Я перепугалась и на мгновение задержала дыхание – вдруг он заметил румянец на моих щеках? Чувства путают мысли… Эти три слова вертелись в моей голове, и я никак не могла понять, каковы они были на вкус.

Любовь и ненависть

К пятому лунному месяцу погода за окном радовала переменами: воздух стал теплее, по земле стелилась легкая дымка.

Служанка, старик-лекарь и генерал незаметно удалились. В налитой лекарственными ароматами комнате воцарилась тишина. Внезапно послышались шорохи шагов, точно перекатывающиеся в ладонях жемчуга и драгоценности, опущенный полог колыхнулся. Мужской силуэт отчетливо отразился по ту сторону ткани. Сяо Ци молча стоял на месте, словно мог разглядеть меня сквозь завесу, затем поднял руку, нерешительно коснулся полога, но не отдернул его.

Я окончательно растерялась и затаила дыхание, не отводя взгляда от его силуэта. Сердце грозилось вырваться из груди.

– Ванфэй, я знаю, что ты проснулась… – заговорил он медленно и спокойно. – Я не оправдал твоих ожиданий и не заслуживаю прощения. Если ты дашь мне шанс загладить вину, прошу, скажи, что я должен буду сделать. Если нет, Сяо-моу [99] более не будет беспокоить тебя, а когда ты поправишься, я помогу тебе вернуться в столицу.

Я внимательно вслушивалась в каждое его слово. В тайниках сердца ветер принес за собой тучи – кажется, скоро начнется дождь, – я почувствовала предшествующую ему духоту.

Я смотрела на скрытую тканью фигуру и не могла понять, чего в моем сердце больше – печали или ненависти. Не успела я задать ему тысячи вопросов, не успела обвинить его во всех проступках, как он уже заявил о своей «ответственности», – только рот открыл и сразу поставил себя ниже всех. Я даже не успела решить: проявить милость или разозлиться на него. Он все уже сделал за меня. Мне оставалось только сделать выбор: что-то сказать или промолчать, простить его или уехать. А он все стоял там, заложив руки за спину, и молча ждал мой ответ.

В полной тишине по стенам проносились пестрые тени, а в воздухе витал едва заметный аромат орлиного дерева [100].

Сяо Ци был человеком решительным и властным,