Убийство ворон - Эвелин Флуд

— Еще раз.

На этот раз он воет, звук резко обрывается, когда Дом дергает его еще сильнее. Его глаза выпучиваются, вены багровеют, кровеносные сосуды лопаются в белках глаз.

Точно так же, как он поступил со мной.

— Хватит.

Дом протягивает мне конец веревки, и я дергаю за нее, привлекая его внимание. В уголке его рта скопилась слюна. — Вверх.

В моей хватке почти нет силы, но она мне и не нужна. Веревка свободно болтается, когда он шаркает вперед, мой пистолет обеспечивает ему необходимый стимул, пока мы медленно направляемся к столовой.

Дом остается рядом со мной, его рука на моем локте. — Ты справишься?

Я мрачно киваю.

Кажется, прошла целая вечность, пока мы добрались до дверей. Вороны открывают их, бесшумно, пока он протискивается сквозь них. Теперь немного быстрее. Как будто впереди спасение.

Возможно, он вспоминает людей, которых я отправила обратно. Связанных, пристыженных, но живых.

Людям требуется несколько мгновений, чтобы заметить. Чтобы увидеть веревку. Пистолет в моих руках.

Состояние моего гребаного лица.

А потом раздается шепот, люди встают, чтобы посмотреть. Зал полон, и когда мы проходим мимо столика Фаско, кто-то кричит, узнавая нас.

Я игнорирую их, полагаясь на Дома и Ворон, которые прикроют мне спину.

Я сейчас не в том положении, чтобы вести битву на два фронта. Я едва могу держаться прямо, но заставляю себя выпрямить спину и ставить одну ногу перед другой.

Все встают, когда я подхожу к помосту. Данте хватается за стол, костяшки его пальцев побелели. Лучиано пристально смотрит мне в лицо. Даже Стефано встает.

Джованни скрещивает руки на груди, но я вижу что-то в выражении его лица, когда мы поднимаемся по ступенькам. Возможно, удивление.

Как будто он не ожидал, что я выживу.

Мужчина падает на колени. Я вижу, как он дрожит, вижу, как его плечи сгибаются внутрь. Я подхожу к нему сзади, прикладываю пистолет к его затылку и смотрю Джованни Фаско в глаза.

— Вспомни, кто зажег спичку, — прохрипела я. Его лицо напрягается.

И тогда я нажимаю на спусковой крючок.

Кровь разбрызгивается по ступенькам, кровь и мозги, и тело падает вперед. Со стороны стола Фаско раздается крик, и я думаю о тех, кто будет скорбеть сегодня вечером. В последующие дни. Одна, единственная, короткая мысль.

Это все сочувствие, которым я сейчас располагаю.

Мне требуется больше времени, чем хотелось бы, чтобы обойти его. Чтобы мои туфли покрылись его кровью, пока я медленно, чертовски медленно подхожу к столу.

Лучиано молча выдвигает пустое среднее сиденье, и я сажусь на него, моя шея ноет. Я кладу пистолет перед собой.

Мои глаза обшаривают безмолвный зал.

Никто не встречается со мной взглядом.

Даже Фаско.

Не сейчас, когда я медленно расправляюсь с едой, которую приносит мне Дом, его лицо сурово. Он знает, что лучше не предлагать мне что-нибудь мягкое, даже когда мой желудок сжимается от страха при виде этого. Каждый кусочек сопровождается жгучей, дикой болью, когда я пытаюсь есть.

Но я доела всю свою гребаную тарелку.

И когда я снова выхожу, каждая Ворона встает и следует за мной по пятам, все, что я оставляю после себя, — это тишину и смерть.

Глава двадцать восьмая. Катарина

— Скажи Джио, я хочу встретиться.

Мое горло все еще горит, и я не уверена, слышит ли меня Дом. Он продолжает собирать аптечку, выбрасывая использованные проспиртованные ватные диски в мусорное ведро. Я смотрю на простой белый потолок со своего места на диване, мои пальцы ощупывают ожоги от удавки на шее.

— Прекрати это, — хрипло говорит он. Схватив мою руку своей, он продолжает удерживать ее, когда опускается на пол рядом со мной, его голова прислоняется к моему животу.

Медленно моя другая рука опускается, проводя по его мягким, чернильно-черным волосам. Его вздох ближе к содроганию.

— Я думал, что потерял тебя сегодня, — бормочет он. — Когда мне позвонили, я услышал крики на заднем плане.… Я думал, ты умерла, Кэт.

Я позволяю своим пальцам зарыться в мягкость его коротко подстриженных волос, провожу по выбритым краям. — Все еще здесь. Знаешь, меня не так-то легко убить.

Его рука крепче сжимает мою. — Я не могу потерять тебя. Это было слишком близко.

Что-то опасно близкое к уязвимости наполняет его голос.

В дверь стучат, и он со стоном закрывает глаза. — Гребаный В'Ареццо.

Он с ворчанием встает. Но в дверях стоит не Данте.

Мои глаза расширяются, когда входит Люк, его карие глаза останавливаются на мне. Он изучает мое лицо, мою шею, и его лицо напрягается. — Маленькая ворона.

Я пытаюсь подняться, но его рука ложится мне на плечо, мягко останавливая. — Не вставай. Ты выглядишь наполовину мертвой, на случай, если ты еще не поняла.

— О, я поняла.

Дом ловит мой взгляд, наклоняя голову в сторону двери в безмолвном вопросе, и я качаю головой. Он поднимает глаза, словно прося небеса о терпении, прежде чем исчезнуть на кухне.

Люк поднимает брови, когда раздается раздраженный хлопок. — Доменико Росси очень заботится о тебе, ты знаешь.

— Это работает в обе стороны. Почему ты здесь, Люк?

Он поворачивается в одну сторону, потом в другую. Затем пожимает плечами. Как будто и сам не совсем уверен. — У тебя были дерьмовые несколько дней. Я просто хотел проверить. Убедиться, что ты все еще та свирепая маленькая ворона, с которой мне нравится словесные и физические перепалки.

Мне чертовски больно фыркать от удовольствия. — Здесь никаких изменений, тебе будет приятно узнать.

— Хорошо.

Я моргаю, когда он кладет конверт мне на живот. — Еще один подарок?

— Не совсем, — мягко говорит он. — В нашей работе есть нечто особенное в уединении, Катарина. В полном, абсолютном одиночестве. Есть одно-единственное место на кампусе, о котором никто не знает. Кроме меня, разумеется. В конверте — ключ и указания, как его найти. Я подумал, тебе может понравиться сама идея места, где тебя невозможно побеспокоить, потому что технически… оно не существует.

Его слова проникают в меня. — Почему ты делишься этим со мной?

Потому что это подарок.

Куда бы мы ни пошли, за нами следят. Люди всегда чего-то хотят от наследников. Уделить им минутку времени, на вопросы, жалобы, предложения. Иметь место, о котором