Убийство ворон - Эвелин Флуд

С каждым уроком она нравится мне все больше. Сегодня только я и Стефано. Дом уехал выполнять часть работы, которую он был вынужден отложить в связи со своей ролью главной няни, и я понятия не имею, где остальные. Я просто рада, что меня избавили от адских часов, проведенных в одной комнате с Джио Фаско.

Лорена входит добрых пятнадцать минут спустя с кофе в руке. Она останавливается, чтобы взглянуть мне в лицо, тихий свист срывается с ее накрашенных губ. — Они все еще живы?

Я выдерживаю ее взгляд. — Нет.

Она прищелкивает языком. — Я так и думала.

В ее голосе звучит почти одобрение, и мой подбородок приподнимается, когда она начинает рассказывать о мире искусства, которым я оказалась поглощена. Поскольку они сосредоточены на отмывании денег и мошенничестве с помощью произведений искусства и высококлассных подделок, Люк определенно счел бы это полезным.

Я добавляю еще несколько заметок на страницу. Не то чтобы я планировала делиться с ним этим.

Наверное, нет.

Дом прислоняется к стене, его глаза осматривают окрестности, когда я выхожу. Стефано молча огибает нас, и я смотрю, как его спина исчезает в конце коридора. — Ты готова?

— В мой кабинет. Мне нужно встретиться с Сандро.

— Он нашел способ попасть внутрь? — Когда я киваю, Дом выдыхает. — Черт, Кэт. Со всем этим гребаным дерьмовым шоу можно было бы покончить к обеду.

Это хорошая мысль, но мне интересно, может ли это быть так просто.

Я просто надеюсь, что это так.

Ради него.

И меня.

Глава тридцать первая. Катарина

Внутренний Двор — нейтральная территория. Наша единственная нейтральная территория, согласованная и поддерживаемая каждым из пяти донов. Нам не разрешается причинять вред другому человеку в пределах ее границ. Если бы это не считалось слабостью, я могла бы проводить здесь весь день, каждый день, завалиться сюда с гребаной палаткой и надувным матрасом, и никто не смог бы оспорить это, будь проклят il bacio della morte.

Дом даже предложил это, несмотря на то, что не хуже меня знал, что я потеряю все уважение, которое заработала за эти годы, из-за такого трусливого шага.

Однако пространство непосредственно вокруг него — это честная игра.

Попытка чертовски неаккуратная. Я слышу, как он приближается, по крайней мере, за десять шагов, его прерывистое дыхание, под ногами хрустят листья. Дом напрягается, но я отступаю от него и вытаскиваю кинжал из рукава, держа его перед собой.

Он выскакивает из-за гребаного куста. Вопль застревает у него в горле, когда я поворачиваюсь, и его горло оказывается прямо на моем заостренном лезвии, входящем в него так же легко, как в хорошо прожаренный стейк. Его лицо искажается гротескным бульканьем, как будто он не совсем понимает, что происходит. Струйка крови вытекает из уголка его губ, все еще капая, когда я со смутным отвращением отдергиваю кинжал.

— Это было чертовски ужасно, — хриплю я, когда он падает. — Неужели ни у кого нет гребаного стиля?

Медленные хлопки заставляют меня обернуться. Джованни Фаско стоит в центре Двора в одиночестве. Он опускает руки, и в нем нет ни капли заботы об одном из Азанте, лежащем мертвым у моих ног. — Джио. Я начинаю немного беспокоиться о качестве твоего текущего состава.

— Охотники за славой, — говорит он, разводя руками. — Но они выполняют свою задачу.

Ах, да. Конечно.

Изматывать меня. Физически. Морально.

А потом, когда я начну спотыкаться, устану от постоянного наблюдения, начнутся настоящие попытки. И охота начнется всерьез.

Замечательно.

Повторяя его движение, я приглашающе развожу руки. — Я здесь. Не хочешь попробовать свои силы?

Дом почти вибрирует от напряжения, когда я наклоняю голову, молча приказывая ему не вмешиваться.

Это касается только меня и мужчины, который идет ко мне через Двор.

— Не совсем еще, — бормочет он, переводя взгляд на мою шею. — Но скоро. Я получу от тебя свой фунт мяса, Катарина. И у нас еще полно времени.

— Прекрасно. — Опуская руки, я делаю шаг через невидимую черту, пока не оказываюсь на мощеной брусчатке. — У меня есть к тебе предложение.

— Я не заинтересован в переговорах, — говорит он скучающим тоном. — И это все?

Стоя на своем, я вздергиваю подбородок. — Тебе это будет интересно. Мне было жаль услышать о ваших финансовых затруднениях.

Впервые я вижу трещину. — Каких еще затруднениях.

Его голос ровный, но в нем что-то есть. Я тщательно подбираю слова.

Если я не буду осторожна, у меня такое чувство, что я не уйду отсюда без пули в черепе и похуй на нейтральную территорию. А также, что Джованни Фаско скорее погибнет под градом пуль, чем уступит хоть что-то моей семье.

Итак, на этот раз я поступаю противоположно тому, чему меня всегда учили.

Никогда не показывай слабости.

— Я не хочу этого, Джио, — шепчу я. Его взгляд обостряется. — Я устала смотреть, как умирают люди. И я знаю, ты не хочешь этого слышать, но мне жаль. Так чертовски жаль Николетту.

Боль исказила его лицо. — Заткнись.

— Я не боюсь умереть, — выдавливаю я сквозь боль в горле. — Никто из нас не рассчитывает прожить долгую жизнь. Но, убив меня, ты не вернешь ее. Это только запустит новый виток войны, Джио, и ты потеряешь все. Если бы ты только смог...

— Я уже потерял все!

Его рев заставляет меня отступить; рев настолько полон агонии, что я удивляюсь, как, черт возьми, он все еще ходит. — Ты понятия не имеешь, что ты натворила. Ты и твоя ядовитая гребаная семейка разорвали мою семью на части, и я не остановлюсь, пока вы все не умрете, Катарина. Ты и эта пизда кузен, который смеет называть себя мужчиной.

Его грудь вздымается вверх-вниз, и в моем животе появляется вспышка страха. Правила сейчас не имеют значения. Здесь нет никаких правил.

Он убьет меня, и я не уверена, что смогу остановить его. Не уверена, что даже Доменико смог бы остановить его.

Но я должна попытаться, поскольку поднимаю руку.

— У тебя все еще есть сестра, — выдыхаю я.

И он замирает. Все его тело сжимается так сильно, что мне кажется, он даже не дышит.

— Что. Ты. Сказала.

— У меня приказ, — тихо говорю я, встречая его яростный взгляд. — Использовать Розу