Убийство ворон - Эвелин Флуд

Я вижу, как у него дрожат руки. — Ты не прикоснешься к моей гребаной сестре, сука.

Он не слушает. Человек, которого я знала, прочитал бы между строк, понял подтекст. Но я не знаю эту версию Джованни Фаско.

А может быть, я вообще никогда его не знала.

— Послушай меня, черт бы тебя побрал! — Я повышаю голос. — По состоянию на час назад у меня есть доступ ко всем счетам Фаско, Джио. Все до единого. Все деньги – каждый гребаный пенни.

Мои слова заставляют его сделать паузу. — Ты, блядь, просто не остановишься, да?

И его голос звучит так чертовски устало, что жалость угрожает разорвать мне грудь. Но я держусь твердо.

— Отмени il bacio della morte. Взамен я клянусь, что не трону и волоска на голове твоей сестры, равно как и ваши счета. Если ты отменишь это дело и затаишься на некоторое время — это включает в себя и то, чтобы не злить моего отца. Не заставляй меня, черт возьми, вмешиваться в это, Джованни.

Я перевожу дыхание. — Я не хочу этого, — говорю я наконец. — Не больше, чем ты.

Его руки сжимаются и разжимаются резкими движениями. — Ты не причинишь вреда моей сестре.

— Даю тебе слово, — шепчу я. — Я клянусь в этом, Джио. Но тебе нужно отступить, и сделать это сейчас. Потому что у меня не хватает времени, чтобы все исправить.

Его смех — самый печальный, что я когда-либо слышала. — Это невозможно исправить.

Я ненадолго закрываю глаза. — Нет. Это было… это был глупый выбор слов. Но скажи мне, что ты согласен, Джио.

Жесткий, злой, его кивок — это движение головы, но он кивает. — Хорошо. Сегодня вечером меня тут не будет, но я дам знать своим людям и официально объявлю об этом завтра за завтраком. Но если ты когда-нибудь откажешься от своего слова, если моей сестре причинят какой-либо вред, я убью тебя сам.

Я почти раскачиваюсь от облегчения. — Согласна.

Когда он поворачивается и уходит, кажется, что мир затаил дыхание. Я жду кульминации.

Но когда Джованни исчезает из виду, ничего не происходит.

Позади меня раздаются шаги, и я оборачиваюсь. Доменико движется медленно, но он ухмыляется.

— Кэт, — говорит он почти недоверчиво. — Дело сделано. Ты сделала это.

Я прочищаю горло. — Думаю, да.

Это совсем не похоже на достижение. У меня неприятный привкус во рту, последствие того, что я повесила безопасность Розы Фаско над головой Джованни.

Я бы никогда не причинила ей вреда.

Но, по крайней мере, сейчас мне не нужно принимать такое решение. Мне не нужно выбирать.

Вдох, наполняющий мои легкие, кажется мне первым настоящим вдохом за последние дни. Теплые руки обхватывают мое лицо, пальцы гладят кожу, и я сосредотачиваюсь на Доме, на облегчении, сияющем в его глазах, более светлых, чем я когда-либо видела. Он так близко, что я вижу мельчайшие серебристо-голубые искорки в его взгляде.

Взгляд, который опускается на мои губы. — Катарина.

— Доменико, — выдыхаю я. Воздух застревает в моих легких в ожидании.

Я вся в ожидании. Как будто я ждала целую вечность,

Но улыбка сходит с его лица, руки убираются от моего лица. Он делает шаг назад.

— Нам пора идти. Пора ужинать.

И мне остается только смотреть, как он уходит от меня.

Он не оглядывается.

Глава тридцать вторая. Катарина

За ужином все молчат.

Так тихо, что, когда у меня в животе громко урчит, Люк поворачивает голову и недоверчиво смотрит на меня. — Что? Я сегодня почти ничего не ела.

На самом деле, все, что я ела, это дерьмовый йогурт. Я умираю с голоду.

Усаживаясь на то, что, кажется, становится моим обычным местом между Данте и Лучиано, я бросаю взгляд на столик Азанте. Меня встречают сердитыми взглядами, но, похоже, в мою сторону не направляется никаких ужасно спланированных нападений с применением лезвий.

Похоже, что Джио все-таки распространил информацию.

Дом отворачивается от разговора с Тони и поднимается по лестнице, ставя мою тарелку передо мной. Я нетерпеливо подтягиваю ее к себе, и затем останавливаюсь, в ужасе уставившись на коричневую жижу с тестом. — Что за?… Что это, черт возьми, такое?

Дом все еще жует с набитым ртом, выглядя так, что его сейчас стошнит. — Я забыл про план.

— Что за пл… о.

Теперь кажется, что до этого утра осталась целая вечность.

— Я сожалею, — печально шепчу я. — Я тааак так сожалею.

Дом проглатывает кусок мяса, застрявший у него во рту. — Я бы на твоем месте не рисковал.

Я поднимаю на него скорбный взгляд. — Они сейчас все попытаются меня убить.

Он хмуро смотрит на меня. — Это даже не смешно.

— Немного смешно, — бормочу я. Он направляется обратно к Воронам, а я со вздохом беру вилку. — Ну понеслась.

— Что ты сделала с едой? — Спрашивает Люк, и Данте поворачивается ко мне. Стефано наклоняется вперед, чтобы посмотреть, как я поджимаю губы.

— Я подумала, что это будет иронично, — говорю я слабо. — Заставить всех съесть ворону. Буквально.

В частности, Азанте, но поскольку все мы едим одно и то же, если у нас нет особых потребностей, у большей части стола теперь на ужин пирог, приготовленным из птиц, которых оставили у меня на пороге.

Возможно, это была не лучшая идея, которая мне когда-либо приходила в голову.

— Это худшая гребаная идея, которую я когда-либо слышал, — огрызается Данте, но Люк отворачивает голову, уставившись в конец коридора.

И моя голова откидывается назад, когда он толкает мою тарелку с такой силой, что она соскальзывает с края и разбивается о каменный пол. — Черт возьми, Морелли. Это всего лишь пирог.

Я наклоняюсь над столом, чтобы рассмотреть поближе, и мой взгляд зацепляется за что-то впереди. Кто-то зовет на помощь.

Данте и Люк вскакивают со своих мест, но я протискиваюсь мимо них.

Бегу.

Я думала, что знаю страх. Знала его вкус во рту, чувствовала его холод в костях.

Но я ошибалась.

Потому что я никогда не испытывала такого страха.

Когда я приземляюсь на колени рядом с ним, отталкивая Винсента с дороги, мои руки дрожат, когда я нажимаю двумя пальцами на его пульс. Молюсь.

— Доменико,

Его имя отдается эхом