Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— Итак, я вас слушаю, оме Лисбет…

Тот сел в плетёное креслице (моих рук дело!), не выпуская Веника, пересадил его с рук к себе на колени, Лизелот и Эльфи сели рядом.

— Оме, — начал целитель, — помните… а нет, вы его не знаете… Он мой пациент… бывший, наверное… Вивиан…

— О! Знаю такого. Мне его господин Лизелот показывал. Да и так… встречались… — не стал я уточнять, где конкретно мы встречались с Вивианом.

— Так вот, оме Ульрих, он в лечебнице.

— Сочувствую. Помощь нужна?

— Да… Оме Ульрих. Я полагаю нужна ваша помощь. Он в лечебнице для умалишённых…

— Кха! — кашлянул я.

— Я там… Мы все целители по очереди обязаны смотреть и курировать тамошних пациентов… Так вот… Он сейчас в забытьи. Собирали консилиум…

— И какой диагноз?

— Сложно сказать… очень близко… по крайней мере, моё мнение — маниакально-депрессивный психоз…

— И что же я могу сделать? Я ведь не целитель…

— Он вас ищет… Зовёт… маркиза… — Лисбет уткнулся губками в макушку притихшего Веника и сидел не поднимая глаз, — может быть, если вы придёте и поговорите с ним, его состояние улучшится? У нас, в Лирнессе других маркизов нет, оме Ульрих… Признаюсь, мы не умеем лечить психические заболевания… Все, кто там… в лечебнице — это безнадёжные больные.

— Хм…

— Помогите, оме Ульрих! — Лисбет моляще сложил ручки на груди.

— Иди! — высказался Веник, указав на меня пальчиком.

Устами младенца… истина глаголет? Или Великая Сила?

— Оме Лисбет…

Маленький целитель вскинул на меня свои тёплые ореховые очи.

— У меня к вам просьба… Я схожу с вами к Вивиану, но…

— Хорошо, оме Ульрих, я согласен на любую вашу просьбу, — Лисбет вздохнул и, опустив взгляд на сивый хохолок на голове Веника, слабо улыбнулся.

Если нужна жертва, то он согласен.

А я сволочь!

— Даже если я попрошу чего-то неприемлемого для вас?

Лисбет прикрыл глаза, уткнулся носиком в макушку Веника и едва заметно кивнул.

— Оме! — Эльфи оторвался от разговора с Лизелотом и возмущённо продолжил, — да не слушайте вы его, оме Лисбет! Он опять за своё!

— Эльфи… — вздохнул я, — выпорю… Пойдёмте, оме Лисбет, нам тут поговорить не дадут. Сидите! — буркнул я вскочившим было Лизелоту и Эльфи.

Недовольный Веник был оставлен с ними, а мы с Лисбетом прошли к каменной, невысокой (мне до пояса) ограде сада, проходившей над нашей улицей.

— Понимаете, оме Лисбет, сегодня наша кошка привела к нам мальчика. Альфу, — я замолчал и смотрел вниз, на Шнорштрассе, там цвела глициния, лёгкий ветерок покачивал ветви олеандра, усыпанные розово-красными цветами, вот, постукивая деревянными каблуками по мостовой кто-то прошёл, — его били и насиловали…

Лисбет в ужасе схватился своими аккуратными ручками за щёки, распахнув на меня глаза. Как мило! Ми-ми-ми… О чёрт! Улька, ты что ли?

— Он довольно большой уже. Тринадцать лет…

— Оме! Так что же вы! Давайте посмотрим… Немедленно! Денег я не возьму! — вскинулся Лисбет.

— Речь не о деньгах, оме Лисбет. Я с вами расплачусь. И не спорьте! — остановил я целителя, — моя просьба в другом, — я опёрся локтем на парапет и забрал в свои руки лапку омеги, осторожно гладя её горячими пальцами, — мы сходим к Вивиану, но в ответ…

Лисбет поднял на меня золотистые глаза, щёки его зарумянились.

— … вы разрешите мне поцеловать вас… — закончил я такую длинную фразу (И ведь, специально тянул, гад такой! Засмущать невинного омежку захотел! А внутри Палач моргнул пустыми чёрными глазницами шаперòна — дескать, будь честен перед самим собой, Саня!), — Но время я выберу сам, оме Лисбет! Хорошо? Вы согласны? — я поднёс мягкую ручку с тонкими длинными пальчиками к своим губам, едва дотрòнулся до нежной кожи и проговорил, — За такое одолженье, волю первую мою, ты исполни, как свою…

— Что? — не понял Лисбет, ведь говорил-то я по-русски, — вы что-то сказали, оме Ульрих? Я не расслышал… А на ваши условия я… — здесь он отвернулся к морю, в сторòну Шнорштрассе, помолчал, видимо решив что-то для себя, снова повернулся ко мне с чуть покрасневшим глазами, проморгался, вздохнул, — согласен… Пойдёмте посмотрим мальчика.

Сиджи и Ют накрыли на стол, натащив из кухни выпечки, чайничков и чашек.

— Эльфи, потчуй гостя, мы с оме Лисбетом к Ёрочке сходим…

— Он спит ещё, оме Ульрих, — поднял ко мне бледненькое личико Сиджи, мимо которого я проходил.

— Ничего, мы тихонько… — я потрепал его по волосам и ребёнок прикрыл свои зелёные глазки от удовольствия.

Лисбет только вздохнул.

Ёрочка спал раскинувшись на кровати на животе — видимо ссадины и синяки на спине вызывали дискомфорт. Дотрòнувшись пальцем до его головы я усилил его сон. Ребёнок голый, а тут двое чужих дяденек пришли, будут тыкать пальцами, хватать за разное и щупать. Хоть и с медицинскими целями, а всё равно засмущаем до истерики. Я помню, как они всей компанией меня осматривали — куда только не залезли! Но мне-то тридцатник (прости, Улька!), а ему тринадцать

Я подставил стул к кровати и Лисбет, покачивая головой и что-то шепча себе под нос, приступил к осмотру. Проверил волосистую часть головы, нашёл там пару ушибов, пробежался пальчиками по ссадинам на рёбрах и между лопаток. Осторожно развёл испятнанные синяками ягодицы в сторòны, внимательно оглядел красно-розовый сфинктер, затем, по его просьбе, я телекинезом перевернул спящего мальчика на спину и поднял его над кроватью. Лисбет оглядел и ощупал бледное исхудалое лицо с кругами под глазами, заглянул в рот и попросил меня вытянуть телекинезом обмётанный язык. Едва прикасаясь к торчащим рёбрам, нашёл справа что-то, что ему не понравилось. Провёл пальцем по паре рёбер и шепнул мне:

— У него перелом рёбер был, оме… давно, три-четыре года назад…

Ощупал брюшину, надавливая на тонкую кожу, определил контуры печени, подавил на желудок, вызвав этим вздох спящего. Продолжил пальпировать кишечник, сместился к лобку и снова покачал головой, шепча:

— Нет… так не должно быть… Я, наверное, ошибаюсь…

— Что там, оме?

— Подождите, оме Ульрих, я ещё не закончил…

Пальцы Лисбета надавливали на кожу около лобковой кости, пытаясь определить состояние мочевого пузыря. Раз, другой и вдруг, желтоватая струйка брызнула из-под крайней плоти крупного альфовского члена.

— Так не должно быть, оме Ульрих, — повернулся ко мне расстроенный целитель.

На белой простыне, впитавшей мочу, остались буроватые пятнышки.

Лисбет, между тем, завладел членом спящего. Приподнял его, положив на лобок, обнажил головку, начал ощупывать мошонку, снова покачал головой, держа в ладони левое яичко.

Оставив половые органы в покое, перешёл к ногам. Согнул в бедренном суставе, в коленном, повертел стопы. Таким же образом проверил руки.

Вышел в