Пари - Александра Плен

ушёл из-под ног, и ей пришлось уцепиться за его плечи, чтобы не упасть. В своей темноте она была ведомой, дышала его дыханием, жила его поцелуями. И вдруг сама подняла руку и закрыла Родану глаза. Пусть они будут на равных. Она не хотела, чтобы даже крошка силы Богини сейчас влияла на его чувства. Она хотела искренности.

– Зачем? – хрипло прошептал Родан, покрывая поцелуями скулы, подбородок, шею.

– Я тебе всё расскажу, – выдохнула Николь, – потом…

Она не знала, как сказать о том, что уже не в силах терпеть его медлительность, что её лихорадит, что она сейчас воспламенится… Родан понял. Подхватил её на руки и понёс в сторону королевских покоев. Николь спрятала лицо на его груди, сильно зажмурилась и закусила губу. Её трясло, шум крови в ушах заглушал все звуки.

Наверное, по пути им встречались слуги – ведь именно они подсказали королю, куда отправилась его жена. Возможно, где-то в замке Родана ждали министры, требовали срочной аудиенции. Но для него и для Николь всё это в одно мгновение перестало иметь значение – пересуды, государственные дела, неотложные доклады. Мир сузился до крохотного пространства между ними, наполненного их общим дыханием.

Главное сейчас – как можно скорее соединиться, раствориться друг в друге, излить всю накопившуюся любовь и тоску, хоть немного унять жгучий, почти физически ощутимый голод. Им было всё равно на то, что принесёт завтрашний день. Они забыли, что скоро снова окажутся разделёнными: что Николь будет смотреть на мужа с болью и ненавистью, а Родан будет прятаться от её взглядов, медленно переживая свою собственную муку.

Но пока – они были вместе и счастливы.

Глава 24

Через неделю во дворце состоялся бал в честь освобождения Беллира от гнёта Лотаров. Тот факт, что один из их семейки сейчас восседал на троне и успешно управлял страной, решили игнорировать.

Николь разослала приглашения родным, но в столицу приехала только бабушка с новым мужем. Брат сообщил, что учёба для него важнее балов, а мать ответила за себя и за отца – у них слишком много дел в поместье.

Николь давно перестала обижаться на родительницу. Она понимала её желание реже появляться на публике и всегда держать мужа рядом. Понимала прохладное отношение матери к себе – как к носительнице тайного знания. Одного Николь не могла понять: почему мать ненавидит их общий дар, но тем не менее использует его при каждом удобном случае.

Бабушка предложила вместо обычного бала устроить маскарад.

– Так ты сможешь спокойно потанцевать с супругом, – подмигнула она, краем глаза наблюдая за своим благоверным.

Придворные скептически отнеслись к браку молодого сорокалетнего вдовца – красавца-маркиза Видэ – с пожилой баронессой. Разница в возрасте была более чем существенной, особенно для такого мезальянса. Но бабушка не обращала внимания на сплетни и провокации охотниц за женихами. Она парировала: «Вы в двадцать не можете привлечь к себе внимание, а я в шестьдесят востребована на рынке невест». При этом внимательно следила, чтобы маркиз не отходил от неё далеко.

Николь претила такая супружеская жизнь. Она считала, что искренние чувства гораздо важнее навязанных. Без «милости» Богини бабушкин брак не просуществовал бы и дня, но она держала своё мнение при себе.

С приездом Родана жизнь во дворце ожила. Двор словно проснулся от спячки: фрейлины снова заговорили о женихах, придворная труппа начала репетировать новый спектакль, портные предлагали непривычные замысловатые фасоны, а министры – новые указы.

Несколько дней Николь разбирала подарки, доставленные во дворец обозом, приехавшим вслед за мужем. Чего там только не было! Разнообразные саженцы в закрытых кадках, множество картин, плетёная мебель, странные циновки из тонких гибких прутьев экзотического дерева. Пахли они одуряюще. Родан объяснил, что такая мебель популярна в Тапойи – она лёгкая и долговечная, выдерживает и жуткий холод, и чудовищную жару. Николь решила установить её в оранжерее, где она будет уместна.

Но самым ценным подарком стали два щенка суресской борзой – редкой породы кудрявых собак, способных выдерживать зной пустыни благодаря плотной серебристой шёрстке. Десять лет назад хан, посетивший прежнего короля Беллира, привозил ему несколько таких собак, но они либо погибли, не оставив потомства, либо затерялись среди обычных дворняг.

Николь приказала разместить малышей в своих покоях, выделив им отдельную комнату и приставив служанку. Аристократки уже выстроились в очередь, умоляя отдать им щенка из будущего помёта.

Для бала Николь выбрала восточный наряд, похожий на тот, в который были облачены принцессы Тапойи во время своего пребывания в Беллире десять лет назад: полупрозрачное платье из многослойного шёлка, расшитое узорчатое покрывало на голову, ярусы нитей жемчуга на лоб и плотная вуаль, закрывающая нос, щеки, губы и подбородок. Повезло, что женщины Тапойи закрывают лицо, не нужно думать о маске. Плюс это был знак уважения к дипломатам Тапойи и одновременно извинение за войну, развязанную старшим Лотаром. Её фрейлины тоже подобрали наряды в восточном стиле.

Родан вырядился грозным, внушающим страх божеством: чёрный с серебряной окантовкой костюм, чёрная же рубашка, перчатки, кожаные кавалерийские сапоги, чёрная маска, полностью закрывающая лицо. Даже в глазницы было вставлено тёмное крашеное стекло.

Удивительно, но они великолепно смотрелись вместе – нежная соблазнительная гурия и высокий, мощный, безликий защитник рядом.

Придворные удивлялись, наблюдая за королевской четой. Раньше Николь и Родан всегда держали дистанцию на любых мероприятиях, а сейчас не отходили друг от друга ни на шаг. Держались за руки, ворковали, словно влюблённая парочка, уединившись на балконе, и танцевали… танцевали почти все танцы подряд, наплевав на протокол и приглашения других кавалеров.

Улыбку можно было узнать только по дрожащей вуали у Николь и исказившейся ткани маски на месте губ Родана.

– Нужно чаще проводить маскарады, – голос короля звучал сипло, словно он едва сдерживал рвущиеся наружу эмоции.

– Давай вообще заменим все балы маскарадами, – рассмеялась королева.

Она впервые за долгое время расслабилась. И пусть Николь не видела лица мужа, но чувствовала его тело, тепло кожи, голос, запах, силу его рук, знакомую волнующую близость прикосновений.

И решила сегодня же рассказать Родану обо всём. Хватит притворяться и отворачиваться. Она любит мужа. Просто, чтобы это понять, нужно было закрыть себе и ему лицо.

Она проснулась среди ночи. Родан не спал, лежал на боку, максимально приблизившись к жене, и водил кончиками пальцев по её коже: снизу вверх, сверху вниз, осторожно, едва касаясь. В спальне было темно. Она не помнила, когда муж встал и задвинул портьеры. Свечи они задули сразу, когда пришли. Кто первым начал целовать? Чьи руки первыми потянулись к одежде другого, стянули маски? Кто из них двоих первым не сдержал стон? В голове Николь об этом не осталось ни единого воспоминания.

Родан почувствовал, что жена проснулась. Рука замерла над её плечом, скользнула по локтю и пропала. Сердце Николь сжалось, ощутив странное разочарование, словно без его руки её тело лишилось последней крошки тепла.

Почему он отдаляется? Боится показаться смешным? Или ощутить её ненависть – ту самую, что каждый раз встречала его при встрече?

Нет, с этим пора что-то решать…

Спальню окутывала кромешная тьма, но тем не менее Николь легла на бок и закрыла глаза.

– Я люблю тебя, – тихо сказала она в темноту и вдруг услышала, как потрясённо втянул в себя воздух Родан.

– Нет… не любишь.

В сдавленном ответе звучала абсолютная уверенность.

Николь подумала, что выбрала неудачный момент для признаний. Да и не поверит он ей, что бы она ни сказала. Слишком много в его жизни было ненависти и боли, чтобы вот так, с ходу принять на веру её слова.

– Я знаю, что ты вызываешь у всех женщин неприязнь, – зашла она с другой стороны.

Матрас за спиной Николь прогнулся – Родан приподнялся, опираясь на локти.

– Откуда?

– Селл проболтался. Он сказал, что ни одна женщина тебя не полюбит… Дар сына Богини вашей