Пари - Александра Плен

Во дворце стало тихо и пусто, в коридорах гуляли сквозняки, слуги бесшумно и незаметно скользили по анфиладам комнат, словно призраки. Фрейлины перестали не то что злословить, но даже сплетничать, обсуждать кавалеров и наряды, уныло сидели за вышивкой, строя из себя благочестивых скромниц. Словно с отъездом короля двор погрузился в необъяснимую апатию.

Николь впервые столкнулась с бессонницей. Новая напасть заставляла бесконечно ворочаться на кровати, перемещаясь то к правому краю, то к левому, бездумно таращиться на причудливые силуэты на потолке, оставляемые балдахином и свечой. Она считала до ста и обратно, вспоминала поименно всех монархов, правивших последние сто лет, вставала, гасила светильники, но в полной темноте становилось ещё хуже.

Спальня наполнялась тайной жизнью: поскрипывала мебель, в коридоре слышался звук шагов, за окном шумел ветер, а Николь казалось, что рядом с ней на кровати кто-то лежит, большой и горячий.

Николь вскакивала от иллюзорных касаний, воображаемого шепота, призрачного дыхания и потом долго не могла уснуть. А когда всё-таки засыпала, то видела во сне Родана. Там она была счастлива. Безбоязненно смотрела в лицо мужу, любовалась волевым подбородком, умными пронзительными глазами, губами – и нежными, и жёсткими, умеющими так сладко целовать. Разговаривала, смеялась, шутила… И не испытывала ни крошки ненависти, ни щепотки страха.

Только расставшись, она смогла понять, насколько Родан нужен ей. Гораздо сильнее, чем она могла представить. За их недолгое супружество Николь привыкла чувствовать его поддержку, знать, что муж незримо опекает и заботится о ней. Привыкла ценить и гордиться своим супругом.

Узнав от секретаря, что границу с Вальдой пересекли не более нескольких тысяч горцев из прежней непобедимой армии Лотара, Николь организовала во дворце приём, на котором отметила заслуги короля перед Беллиром, перечислив все – и военные, и торговые, и дипломатические победы.

Столица праздновала, простые люди ликовали, а королева думала о муже. И мысли её были безрадостны.

Хуже всего – тоска по несбыточному. Вечные «как бы…», «если бы, «могло бы быть…». Условное будущее, которое никогда не случится. Заветное желание, которое не исполнится.

Наедине с самой собой Николь могла честно признаться: Родан – тот единственный мужчина, которого она могла бы полюбить. Сильно, глубоко, навсегда. С кем могла быть счастлива, которому была бы верна, чьих детей любила бы и берегла, за кем следовала бы по жизни и во всём помогала.

Её мечта, её судьба, её половинка.

Но как можно любить мужчину, если от одного взгляда ему в лицо передёргивает от страха и омерзения?

Как можно доверять его чувствам, если после каждого признания в сердце закрадывалось бы сомнение – он действительно любит её или это божественная сила повлияла?

Как ни крути, они будут несчастны… оба. Родан не поверит её любви, а она не поверит чувствам Родана.

Может, стоит просто поговорить? Вот так, честно, без прикрас рассказать ему о даре Богини, признаться, что и ей всё известно о его проклятии? Ведь Родан – умный, рассудительный, он всегда ищет и находит выход даже там, где, кажется, нет ни малейшей надежды. Потому что сама Николь была не в состоянии. Она измучилась и устала от бесконечных мыслей, от боли и пустоты внутри. От злости на «добрую» Богиню и её дары.

– Ваше Величество! Кортеж короля только что въехал в ворота!

В малую гостиную, где за вышивкой сидела королева в окружении фрейлин, вбежал секретарь. На его лице сияла искренняя радость.

Николь величественно встала и направилась к главной лестнице встречать супруга, размышляя о том, что всего за полгода чужеземец Родан Лотар, сын ненавистного Грега Кровавого, стал для простых беллирцев признанным и почитаемым королём. Весь двор, по крайней мере мужская его часть, с нетерпением ждал возвращения правителя.

Она тоже ждала.

Губы сами собой сложились в предвкушающую улыбку. Николь поймала себя на том, что ускоряет шаг, что сердце бьётся быстрее и сильнее и она уже не степенно спускается по лестнице, а буквально летит над ступенями. Ровно до того момента, как увидела короля, входящего в широкий проём двери.

Ищущий взгляд Родана мгновенно нашел королеву. Их глаза встретились, и Николь словно налетела на невидимую стену. Вздрогнула, оступилась, вцепилась за перила, едва удержавшись от падения. Уже через секунду её окружили встревоженные фрейлины, спрашивая, не подвернула ли она ногу. А Николь хотелось плакать. Поднять глаза вверх и заорать от бессилия. Она спешила к мужу с любовью в сердце, а сейчас в нём лишь ненависть и страх.

Ничего не изменилось: Родан по-прежнему вызывал у неё отвращение.

Но Николь была бы плохой королевой, если бы кто-то прочёл на лице её чувства. Девушка заверила придворных, что всё в порядке, и продолжила спуск. Внизу лестницы королевская чета встретились. Николь сделала низкий реверанс и, как бы плохо ей ни было, сердечно поприветствовала мужа, вернувшегося из долгого путешествия.

Потом был праздничный обед, доклад секретаря, созыв малого Совета. Родана буквально раздирали на части – все хотели с ним обсудить важные дела. До королевы никому не было никакого дела.

Николь незаметно покинула тронный зал, сказав фрейлинам, что устала. Но пошла не в личные покои, а, неожиданно для себя, свернула в картинную галерею. Подумала, что там уж точно никого не встретит. Ей нужно было остаться одной. Просто остановиться, перевести дух, переварить долгожданную – и такую горькую – встречу с Роданом, собрать мысли перед разговором, который неминуемо ждёт впереди. Она нисколько не сомневалась: король обязательно появится в её спальне сегодня ночью. Уж слишком настойчивыми, слишком хищно пронзительными были его взгляды.

В глубине души она сама ждала его прихода. Николь не пошла в спальню ещё и потому, что теперь королевские покои ассоциировались у неё лишь с одиночеством. А огромная кровать внушала страх перед бессонницей.

Она бродила от портрета к портрету, всматриваясь в знакомые черты своих родственников, пока не добралась до лица двоюродного дедушки – последнего короля Беллира.

Странная судьба. Почти четверть века он провел в постели после неудачной зимней рыбалки. Молодой наследник престола, заядлый охотник и рыбак, не справился с крупной рыбой, и та утащила его за борт.

Слуги не сразу вытащили Его Высочество. Он сильно переохладился и простудился. Сначала казалось, что всё обошлось, но со временем суставы короля начали опухать и нестерпимо болеть, пальцы на руках и ногах скрючились и деформировались. Лекари были бессильны.

Бедняга. Говорили, боль была такой сильной, что от криков короля содрогался весь дворец. Наверное, быстрая смерть от кинжала оказалась для него благом.

Николь отошла к другому портрету. Бывшая королева, изображённая на нём, так и осталась в памяти беллирцев молодой хрупкой девушкой, не успевшей ни воспитать сына, ни поцарствовать вдоволь. Её смерть была ещё нелепее – она утонула, заснув в ванне. Ходили слухи, что королева любила выпить перед сном и не ограничивалась одним бокалом вина.

Хорошо, что во время погрома удалось сохранить большинство портретов. Горцам не нужны были картины – куда ценнее для них оказались позолота, серебряная посуда, мраморные статуи и дорогая обивка.

Внезапно Николь почувствовала, что за её спиной кто-то стоит. А ведь она даже не услышала ни шагов, ни скрипа двери, так была поглощена размышлениями. Королева опустила голову и слабо улыбнулась – недолго Родан занимался делами, ушёл буквально сразу за ней. Николь безошибочно узнала тепло его тела, аромат кожи, частоту дыхания.

Он стоял близко, почти вплотную, его жар обволакивал, разливался по венам. Николь прикрыла глаза и покачнулась, дотронувшись спиной до груди мужа. Когда тела соединились, оба не сдержали порывистого вздоха.

Она чувствовала, как гулко и сильно бьётся сердце в его груди. Впитывала в себя жажду по прикосновениям и боялась обернуться, чтобы не разрушить это хрупкое очарование.

Родан поднял руку, коснулся её лица, слепо обвёл контур скул. А потом плотно прижал ладонь к её глазам, погружая Николь во тьму. Мягко развернул к себе и накрыл её губы губами.

– Как же долго я этого ждал, – сдавленно простонал он ей в рот, целуя сначала нежно, а потом сильно, глубоко, с нарастающей страстью.

У Ники закружилась голова. Её охватила беспомощность, пол