Пари - Александра Плен

–  Любит не любит – какая разница? Граница между ненавистью и любовью очень тонкая, – отмахнулся её брат. – Нужно лишь его разозлить, подтолкнуть – и он снова скажет заветные слова, даже несмотря на свою так называемую любовь.

–  Не вздумай! – закричала Лю. – Я запрещаю тебе вмешиваться в их отношения! Если ещё хоть раз вмешаешься, то я объявляю ничью!

–  Если я не вмешаюсь, то они так и будут тянуть до появления Матери.

–  Ещё есть время…

Глава 21

Как только за Роданом закрылась дверь, Ники вскочила с кровати и бросилась в ванную. Встав перед зеркалом, она начала внимательно себя осматривать, выискивая изменения в теле. Внутри было тепло и как-то… расслабленно, что ли. Она никогда прежде не чувствовала подобного. И было странно, что эти ощущения подарил ей человек, которого она ненавидела. Значит ли это, что сердце и тело разделены? Что можно одновременно испытывать отвращение к человеку и при этом поддаваться физическому влечению? Или это просто естественная реакция, не зависящая от эмоций?

Николь широко зевнула и скорчила зеркалу рожицу. Настроение почему-то было приподнятое. Она быстро приняла душ и отправилась спать. И снились ей в эту ночь только лёгкие и радостные сны.

Утром настроение её не покинуло. Белла странно отреагировала на её веселье: подозрительно покосилась на живот, вздохнула, не увидев там ничего необычного, и занялась волосами. Волосы у Николь уже отросли ниже плеч, но Белла умудрялась справляться, делая причёску пышной даже без шиньона.

Николь смотрела в зеркало и беспричинно улыбалась. Сегодня предстоял один из самых скучных дней: вышивка, музицирование, сплетни с фрейлинами… Сезон балов закончился, как и сезон помолвок. Впереди – жаркое лето, которое аристократы проводят в поместьях, на берегу моря или в горах. В столице – пыль, духота, раскалённый воздух. Родан предложил королеве отправиться со своим двором на побережье, но Николь неожиданно для себя отказалась, даже не придумав веской причины.

После того как она узнала от Селла, что её муж тоже жертва «доброты» Богини, её отношение к нему изменилось. Нет, она по-прежнему боялась смотреть Родану в лицо и вздрагивала от отвращения, случайно пересекаясь взглядами, но по крайней мере понимала, что он ни в чём не виноват, и старалась думать о нём непредвзято.

Помимо воли стала замечать, как относятся к нему остальные особы женского пола. Селл был прав – девушки и женщины обходили Родана стороной. Кривились, хмурились, злословили – фрейлины, почтенные матроны, даже служанки.

Николь становилось обидно и неприятно, когда она слышала совершенно незаслуженные гадости в адрес короля.

То, что происходило между ней и Роданом в спальне, – это одно. Они могли обмениваться колкостями, дерзить, даже оскорблять друг друга. Но на людях королевская чета вела себя безупречно. Николь не могла вспомнить ни одного случая пренебрежения Роданом своими обязанностями. За считанные месяцы своего правления он сделал для Беллира больше, чем предыдущая династия за всё время царствования.

Да и папа его хвалил.

Как бы она ни относилась к мужу, он заслуживал благодарности. Если не считать резких слов, сказанных им в моменты гнева наедине, Родан никогда не причинял ей боли. Спас от Селла, соглашался с любыми её просьбами, без вопросов выделил средства и людей на строительство пансионов и школ для девочек, запланированных на следующий год, утихомирил Совет, возмущавшийся по поводу «зачем им учебные заведения, пусть учатся дома», старался сделать их первую брачную ночь как можно менее болезненной и совершал множество других, возможно, менее заметных, но не менее значимых поступков.

А его подарки? Они были идеальны. Преподнесены в нужный момент и именно для неё. Казалось, Родан знал её самые сокровенные желания, и это одновременно пугало и восхищало. Несмотря на то, что её мать назвала шаль простонародной безвкусицей, Николь она безумно нравилась. От взгляда на морской пейзаж, висящий в её спальне над камином, ею овладевает умиротворение, а на полке рядом стоит невероятно дорогой сборник стихов, написанный вручную самим королём триста лет назад, мимо которого она не может пройти, чтобы не провести пальцем по шероховатой выпуклой обложке.

– А давайте будем называть его Кровавый Родан, – вдруг до неё донёсся шёпот одной из фрейлин, молоденькой пустоголовой дочери маркиза Гласса, взятой во дворец по личной просьбе его отца. – Один Кровавый Грег есть, теперь его сын тоже…

Николь отложила вышивку и развернулась в сторону хихикающих девчонок.

– Почему «кровавый»? – холодно поинтересовалась она. – Объяснитесь.

Фрейлины испуганно затихли. Иногда они позволяли себе реплики, по их мнению, остроумные и весёлые, в сторону Лотаров. Николь пропускала их мимо ушей, но не в этот раз.

– Он лично кого-то убил из ваших знакомых?

Королева обвела взглядом свой небольшой двор. Девушки попрятали глаза.

– Но ведь он подло зарезал Ланса Рейна, единственного сына герцога Рейна! – заявила вдруг баронесса Ним, вскидывая подбородок.

– На дуэли, – отчеканила Николь. – Ланс сам его вызвал, отказался от примирения и настоял на смертельном поединке. Или дуэль, состоявшаяся по всем правилам в присутствии сотен свидетелей, теперь называется подлым убийством? С каких это пор?

Баронесса покраснела и перевела взгляд на своих подружек, ожидая поддержки. Николь не дала им возможности возразить.

– Помнится, ваш жених, Лили, – сказала она одной из фрейлин, в этом сезоне сделавшей удачную партию благодаря протекции королевы, – год назад убил на дуэли своего соседа, второго сына барона Фуре, из-за какой-то мелочи. То ли он толкнул его, то ли не уступил дорогу. Почему же вы его не называете кровавым?

Не дождавшись ответа, Николь повернулась к её наперснице.

– А ваш отец, баронесса Май, вообще слывёт заядлым дуэлянтом. Сколько смертей на его счету? Пять, семь?

– Восемь, – прошептала девушка, низко опуская голову.

Николь обвела фрейлин строгим взглядом.

– Если я ещё хоть раз услышу что-нибудь в адрес своего мужа, то вышвырну вас из дворца со скандалом. Не буду разбираться, правдивы сплетни или нет. Вышвырну всех.

– Мы не имели в виду, Ваше Величество, ничего плохого, – залебезили фрейлины, особенно те, кого взяли из захудалых родов по протекции, – это была шутка.

– Научитесь шутить остроумнее, – холодно отрезала Её Величество. – А сейчас хочу посидеть в тишине.

Николь никогда не была жестокой или высокомерной. Ей претила власть над людьми, она не желала казнить или миловать. Была добра к слугам, равнодушна к сплетням, старалась придерживаться нейтралитета в спорах. Но, видимо, её отстранённость фрейлины приняли за слабость, если начали злословить о короле даже при ней.

Николь догадывалась о причине. Родан невольно внушал девушкам неприязнь, и они пытались выразить свои чувства через оскорбления. В женских разговорах самый острый кинжал – слово и самый коварный яд – слухи.

Невольно или нет, при дворе Николь считали невинной жертвой. Старая аристократия Беллира жалела её, обвиняя Лотаров во всех проблемах, явных и неявных, произошедших в стране за последние годы.

Разорение казны, проигрыш в войне, беспорядки в провинциях, упадок торговли, напряжённые отношения с соседями и многое другое – всё легло на плечи Лотаров.

Смешно. Даже ей, далёкой от политики и экономики, жизнь во дворце в течение пары месяцев показала, кто истинный виновник всего. И кто честно пытается вытащить страну из прозябания.

Муж поддерживает её, ограждает от проблем, незримо помогает в делах, значит, и она