Дочери судьбы - Тара Хайланд

Эмбер разрешила Льюису взять инициативу в свои руки. Поначалу он просто медленно ее целовал, лежа сверху. Все было очень скромно, почти без участия языка. Когда он начал расстегивать платье и снял с нее лифчик, она не возражала. После рассказов Евы ей хотелось выяснить, что же будет дальше. Некоторое время его внимание задержалось на маленькой груди. И ей это тоже понравилось. Как он брал их губами, поигрывал пальцами.

Его рука скользнула под резинку трусиков. Она знала, что случится дальше. В тишине их комнаты Ева познакомила ее с прелестями собственных ласк. Тогда Эмбер это очень нравилось. С Льюисом получалось менее захватывающе. После нескольких нерешительных поглаживаний он, казалось, потерял интерес. Тогда она отмахнулась от его рук и перевернула его на спину. В поощрении он не нуждался. Льюис скинул брюки, помедлил, а затем, не почувствовав возражений, снял и трусы. Она опустилась над ним на колени, взяла его твердую плоть и ласкала так, как учила Ева. Возможно, неправильно, потому что он схватил ее руку, накрыл ладонью и начал тереть все быстрее и быстрее. Потом застонал. Наконец она почувствовала, как он напрягся и задрожал. В следующую секунду в лицо ей ударила горячая липкая жидкость.

Растерявшись, Эмбер сидела молча, не зная, что делать. Влага капала на обнаженную грудь, и она поморщилась. Льюис потянулся к прикроватной тумбочке и нашел коробку салфеток. Он протянул ей парочку, и оба в смущенном молчании вытерлись. К счастью, пора было уходить.

Позже, когда они лежали в постели в поместье «Бомонт», Ева сказала:

– Ну прямо как в кино!

Эмбер сомневалась, захочется ли ей такое повторить. От брызг на волосах у нее слиплись пряди.

– А ты, ты как? – спросила Ева.

– А что я?

– У тебя получилось?

Эмбер покачала головой. Точно нет.

– В следующий раз сначала думай о себе, – твердо сказала Ева. – Получив свое, они теряют интерес.

Глава двадцатая

О том, что ее фотографию выставят на новой выставке Люсьена Дюваля, первым рассказал Кейтлин Ален.

– Как я понимаю, это его последняя попытка тебя завоевать, – иронично заключил он.

Кейтлин сосредоточилась на сборе и установке бокалов, притворяясь, что не понимает, о чем он. Но на самом деле она слишком хорошо знала, что Люсьен ее преследует. Он этого не скрывал. С того самого вечера в клубе он приглашал ее на свидания – один, два, три раза. До сих пор она отказывалась. Говорила, что занята. Но его это не обескураживало.

Все предупреждали ее, что с Люсьеном лучше не встречаться, да Кейтлин и сама это знала. Но другие не церемонились и говорили откровенно.

– Держись от него подальше, Кейтлин, – советовала Вероника, которая, пару месяцев встречаясь с Жюлем, совершенно преобразилась. – Кругом полно других парней. Они не разобьют тебе сердце.

Ален тоже забеспокоился. Весь прошлый год он убеждал ее найти себе парня, но никогда не представлял в этой роли изысканного Люсьена Дюваля.

– Не пойми меня превратно, милая. Парень мне очень нравится. Но тебе он не подходит.

Кейтлин спорить не собиралась. У Люсьена было все, от чего она зареклась: загадочный, дьявольски хорош собой, не говоря уже о репутации. К несчастью, он уже запал ей в душу. Она все время о нем думала. Если разум наставлял ее ему отказывать, у сердца, кажется, было другое мнение.

Но на этот раз Люсьен глубоко заблуждался. Если он считал, что, поместив фотографию на выставке, завоюет ее, значит, плохо знал. Она представила глазеющих на нее людей, считающих, что она согласна, чтобы ее выставили на всеобщее обозрение…

– Хуже и быть не может, – узнав о фото, заявила она.

Люсьен задержал на ней взгляд. Он бы поспорил на годовой заработок, что любая девушка в кафе отдала бы все за то, чтобы стать героиней его фотографий. Но Кейтлин была другой. Взять хотя бы упорство, с которым она отвергала все приглашения на свидание. Люсьен не хотел показаться тщеславным, но до сих пор с ним такого не случалось. Никогда. И решение ее завоевать только укрепилось. Откровенно говоря, его заинтриговала эта очень сдержанная, необычайно талантливая девушка. Хотя удивить его в те дни было практически невозможно.

– Не отталкивай меня, дорогая, – сказал он. – Приходи на выставку, посмотришь на фотографию сама. И если она тебе все-таки не понравится, я ее сниму.

– Ой, да ладно. Вы просто хотите, чтобы я согласилась.

Он прижал руки к сердцу, притворяясь обиженным.

– Обидно, что ты так плохо обо мне думаешь.

Она засмеялась.

– Я не это имела в виду. Просто… Я не уверена, что это похоже на меня. Вероника бы получилась намного лучше, точно. Она постоянно этим занимается.

– Но мне не нужна постановочная картина. Мне нужен твой портрет.

Люсьен пристально посмотрел на Кейтлин.

– Ты согласилась бы на мешковину, если бы перед тобой был кашемир?

Кейтлин слегка покраснела. Именно такое на нее и действовало. Неумеренные комплименты – хотя она и говорила себе, что это ничего не значит, флирт такого рода был у Люсьена в крови.

Француз почувствовал, что она готова сдаться, и приготовился к последнему удару.

– Пожалуйста, Кейтлин. Даю слово: если тебе не понравится снимок, я его сразу же уберу.

Она снова вздохнула, на этот раз сдаваясь.

– Ладно, хорошо. Выставляйте фотографию. Только пообещайте убрать, когда попрошу.

Он накрыл ее руку ладонью.

– Конечно. Я не нарушу обещания.

Люсьен нежно сжал ее руку длинными прохладными пальцами, пристально глядя синими глазами.

Она вырвалась и откинула с лица волосы, как всегда, когда нервничала или чувствовала себя неуверенно.

– Хорошо. Значит, договорились. – Она резко вскочила. – Мне надо идти. Работать.

И поспешила в кухню.

Стоя в сторонке, Ален подслушал их разговор. Он подождал, пока Кейтлин уйдет, и наклонился через барную стойку.

– Друг мой, предупреждаю: осторожно. Кейтлин не такая, как девчонки, к которым ты привык.

Люсьен улыбнулся его озабоченности.

– Понимаю.

Ален не улыбался.

– Вот и хорошо. Я не потерплю, если ты ее обидишь.

В следующую пятницу днем после занятий Кейтлин решила посетить нелегальную галерею «Наби», где Люсьен устроил фотовыставку. В районе было несколько таких зданий, где выставлялось современное изобразительное искусство Парижа. В связи с нехваткой доступного студийного пространства и трудностями с организацией выставок в известных галереях многие молодые художники-новаторы объединялись в коллективы и занимали старые заброшенные здания в районе Бельвиля и канала Сен-Мартен.

Самым популярным из них считался «Наби». Раньше в здании размещалась школа, которая закрылась еще в семидесятых. Пятнадцать лет оно стояло бесхозным, пока его не захватила группа художников и фотографов и тайно преобразовала в выставочное пространство. Вместе с другими неофициальными художественными галереями города «Наби» быстро приобрела репутацию места, где знающие коллекционеры скупали работы восходящих звезд, прежде чем те становились знаменитостями.

Войдя внутрь, Кейтлин поразилась. Здание было совсем не похоже на заброшенный дом. Она не увидела грязных тюфяков. На самом деле художники там не жили. Пространство было гораздо больше и солиднее, чем она себе представляла: около семидесяти художников выставлялись на пяти этажах в скромных студийных помещениях. Здесь было на что посмотреть – от уличного искусства до инсталляций, а также скульптур в стиле Марселя Дюшана. Но Кейтлин не стала изучать всё подряд, а прямиком направилась к экспонатам Люсьена.

Вчера вечером она поспрашивала Алена о его работе. Тот объяснил, что Люсьен с помощью фотографии исследовал социальные проблемы времени, чтобы показать более темную сторону Парижа.

– Мать у него из Алжира, отец – француз, – рассказал Ален. – Так что пока Люсьен рос, он не чувствовал, что принадлежит к какой-то одной из культур.

Сейчас, рассматривая фотографии, Кейтлин видела этот взгляд со стороны, некоторую отчужденность, чтобы подчеркнуть нынешнюю социальную нестабильность во Франции. Люсьен фотографировал в грязных banlieues[26], и вот результат: зернистые черно-белые снимки мрачных общественных зданий и бездушных автострад, торговых центров и закусочных фастфуда, бандитских разборок и бездомных. Снимки словно открыли окно в повседневное насилие, бедность и отчаяние, в которых живут тысячи обычных людей. Такой