После развода в 40. Между нами твоя истинная - Екатерина Гераскина

мог бросить заставу. Я должен был отправляться в рейд — чёртовы василиски снова шуршали по границе. Ещё один разведчик был замечен, и каждая минута могла стоить чьей-то жизни. Слишком много ребят уже сложили головы на этих поганых тропах.

Поэтому я сделал единственное возможное — выдвинул ей навстречу своих людей. Приказал встретить, проводить, чтобы, не дай боги, с ней ничего не случилось.

Парни сопроводили её и помогли добраться до Брюмса — этого убогого, как она писала мне, городка.

Так Орелия и добралась — раздражённая, уставшая, но всё равно уверенная, что весь мир должен был подстроиться под её решение.

— Арден! — воскликнула она, сияя.

Я обвёл её взглядом, кивнул на стол. Я был сдержан в эмоциях в отличие от нее. Она в ответ на мое скупое приветствие скривила нос.

Ужин уже был накрыт. Свечи, горячий чай, блюда. Она постаралась.

Я помог ей устроиться на стуле. Та поморщились, придерживая живот рукой. Я сел напротив, молча.

— Я рада тебя видеть, — сказала она, натянуто улыбаясь.

— Как добралась?

— С трудом. Мне было тяжело.

— Я ведь предупреждал, дорога трудная, — ответил я спокойно. — Лучше бы ты осталась в столице. Тебе нужно думать о ребёнке.

— Нет, не лучше! — вспыхнула она. — Я не видела тебя так давно… Хотела повидаться. Хотела, чтобы ты… хотя бы раз… был рядом.

Она надула губы.

— Ты поступила опрометчиво.

Её глаза вспыхнули.

— О-опрометчиво?! — она вскинула подбородок. — То есть по-твоему, я должна сидеть в четырёх стенах, как узница?!

— Вся столица к твоим услугам, и ты вовсе не узница насколько мне известно. Ты должна была подумать хорошо, прежде чем тайком срываться ко мне.

— Я думала! — резко сказала она, но глаза метнулись в сторону.

— Ты едва добралась. И ты сама это сказала.

Она зло шмыгнула носом.

— Если тебе что-то нужно, ты можешь написать, Орелия. Не обязательно ехать ночью к границе, где ходят василиски.

— Написать? — она вскинула руки. — А ты когда мне отвечал? Ты вообще читаешь мои письма? Или они у тебя идут прямиком в камин?!

— Я читаю все.

— А толку?! — она чуть не стукнула ладонью по столу. — Ты там, а я здесь! Ты на границе, а я одна в столице, и все только шепчутся и смеются надо мной!

Она резко вдохнула, будто подавилась воздухом.

— Ты могла бы попросить моего отца, — спокойно сказал я. — Он бы сопроводил тебя. Или прислал людей.

— Я? Просить твоего отца? — она фыркнула. — Да он смотрит на меня так, будто я… будто я ошибка природы!

— Он просто переживает.

— Да он меня презирает! — выкрикнула она. — И твоя мать! Всё ваше семейство!

Я сжал зубы.

— Никто тебя не презирает. Но ты ждёшь ребёнка. Ты в положении. И ты должна думать о его безопасности. Это твоя ответственность.

Она вскочила, но живот не позволил резко отойти, и она только качнулась вперёд, обхватив себя руками.

— А о моей безопасности ты думаешь? — спросила она тихо, почти шепотом, как обиженная девочка. — О том, как мне страшно? Как я одна? Как…

Она сжала губы, чтобы не расплакаться.

— Я хочу, чтобы ты вернулся в столицу.

Я посмотрел ей прямо в глаза.

— Это невозможно на данный момент, и ты это знаешь. — Я говорил спокойно, стараясь не повышать голос. — Я могу предложить тебе жить здесь. В Брюмсе. Тогда я смогу навещать тебя чаще.

Она вытаращила глаза, будто я предложил ей поселиться в курятнике.

— ЧТО?! — сорвалось у неё так громко, что даже свеча дрогнула. — Нет! Ты видел этот город вообще? Это… это… Ад кромешный! Город? Да это деревня! Самая настоящая. Что я тут буду делать?!

Она резко обвела взглядом скромную комнату гостиницы — выцветшие занавески, простую деревянную мебель, окна на улицу, где периодически грохотала телега.

— Тут ничего нет! — почти завизжала она. — Ни развлечений, ни нормальных людей, ни приличных салонов! Даже кондитерской нет нормальной! И театр отсутствует! Те-атр, Арден! Ты понимаешь?

— Ты беременная, — напомнил я устало. — Какие тебе развлечения, Орелия?

Она резко вскинула подбородок.

— Я — молода! — подчеркнула она каждую букву. — А беременность — это не болезнь.

Я провёл ладонью по лицу. Она же не остановилась.

— Мне нужны эмоции, общение, твое внимание! Я не собираюсь тут умирать от скуки, пока ты бегаешь по лесам за своими василисками!

Она фыркнула, заложила прядь за ухо.

— Я не создана для… для этого холода, грязи и тоски. Мне не подходит эта… это… захолустье!

— Это граница, Орелия. — Я сдержанно ответил. — Не курорт. И не столица. Но здесь безопаснее, чем в дороге. И если тебе что-то нужно, ты могла бы просто написать… а не нестись сюда под покровом ночи.

Она мотнула головой, будто отгоняла мои слова, как надоедливых мух.

— Писать… писать! — передразнила она. — У меня сил нет, все нервы на пределе, а ты, великий генерал, шлёшь мне письма «терпение, дорогая»? Я хочу, чтобы ты был рядом. А не в десяти километрах от края земли!

— Я исполняю приказ императора.

— Мне плевать на императора! — вспыхнула она. — Я твоя жена! И я не хочу жить в этой дыре, как… как…

Я выдохнул, чувствуя, как нарастает головная боль. Она упрямая. Вспыльчивая. И абсолютно не понимает, что творит. Но она мать моего ребёнка.

Орелия опустилась в кресло.

— Выпьем чаю? — резко сменила она тему. Я был только рад этому.

— Разумеется.

Я налил ей чашку, себе — вторую. Чай пах цветами и пряностями. Мы сделали глоток одновременно.

Сначала ничего. А потом… во рту пересохло.

Грудь сжала горячая волна, я вскинул взгляд и понял.

— Что ты туда подлила? — выдавил я, голос сорвался на хрип.

Глава 42

Орелия вздёрнула подбородок, губы дрогнули в упрямой улыбке.

— Ничего такого, что могло бы тебе навредить, — протянула лениво, почти с вызовом. — Ты вообще не должен был это почувствовать.

— Что ты сделала?! — прорычал я и встал, смёл всё со стола на пол. Отвернулся, чтобы выйти и найти лекаря.

— Я опоила тебя! Но ничего страшного не произойдёт! Просто ты сильнее почувствуешь свою связь со мной. Твой дракон потянется ко мне.

— Идиотка, — процедил я хрипло, внутри всё жгло. Сознание гасло, я цеплялся за мебель, за спинки стульев и дивана, дошёл до двери. Надавил на ручку.

Дрянь захотела вытащить из меня дракона. Все мои инстинкты. Хотела, чтобы человеческая часть меня уснула, и верх взяло тупое животное.

— Чем ты… только… думала?!

Я тряс головой, теряя нить сознания, а потом понял, что призвал магию фейри, что копилась во мне