Хрустальная ложь - М. Эль

Виктор усмехнулся. Это была не широкая, самодовольная улыбка, а тонкий, почти интимный изгиб губ, полный тёмного восхищения. Его взгляд скользнул по её лицу, по мокрым прядям волос, по мокрой рубашке.

— Ты, госпожа, — моя любимая катастрофа. И я всегда был неравнодушен к разрушению. Особенно такому красивому.

Она посмотрела ему прямо в глаза, её взгляд был настолько пронзительным, что, казалось, мог прожечь насквозь.

— А ты — мой личный, самый раздражающий геморрой.

И, прежде чем уйти, прежде чем дать ему шанс ответить, она выхватила пистолет, который всегда был при ней, даже после самых изнурительных заседаний. Резкий щелчок, и пуля с оглушительным звуком выбила искры из фонаря, стоявшего всего в полуметре от его головы. Осколки стекла и искры осыпались вокруг него, как огненный дождь, освещая его невозмутимое лицо.

Он рассмеялся. Глубоко, от души, с наслаждением, будто это был самый лучший фейерверк, который он когда-либо видел. Он даже не моргнул.

— И всё-таки… я тебя поймаю, дьяволица. Рано или поздно. Ты моя.

— Попробуй, Энгель, — ответила она, бросив ему вызов через плечо, её голос был хриплым, полным яда. Она растворилась в дождевой пелене, уходя в темноту, оставляя за собой лишь эхо своих слов. — Оторву конечности. И скормлю собакам. По частям.

Виктор остался стоять под дождем, его лицо было залито не только водой, но и какой-то дикой, торжествующей улыбкой. Он знал, что она имела в виду каждое слово. И это лишь подогревало его желание. Игра продолжалась. И ставки в ней росли с каждым днём.

...

Вечер в Нью-Йорке был вязким и тёмным, обволакивающим город плотным одеялом из влажного воздуха и неоновых отблесков. Чувствовалось давление, невидимая сила, которая всегда царила над этой бетонной империей. Один из его пентхаусов, расположенный где-то на верхних этажах одной из самых высоких башен Мидтауна, казался островком холодной, неприступной роскоши. Слишком блестящий, слишком тихий, слишком аккуратно подготовленный, словно декорация к тщательно продуманной пьесе. Каждый предмет мебели кричал о статусе, но ни один не намекал на уют.

Валерия ещё в лифте, поднимающемся с головокружительной скоростью, почувствовала подвох. Не острое предчувствие, а скорее привычное, едва уловимое потягивание в животе — то, что её инстинкты называли «запахом крови». Она знала этот запах. Но она привыкла к подвохам — на них она и выросла, она Андрес.

Дверь пентхауса бесшумно скользнула в сторону, открывая вид на просторный салон. Охрана уже получила приказ, а может быть, и дополнительный инструктаж — не вмешиваться. Виктор стоял у панорамного окна, спиной к ней, вырисовываясь тёмным силуэтом на фоне мерцающего ночного города. Бокал с янтарной жидкостью в его руке был выставлен слишком показательно, под нужным углом, чтобы свет отражался от полированного хрусталя. Слишком небрежно, чтобы быть случайным.

Как приманка. Очевидная, но манящая.

Как ловушка. Старая, но всё ещё действенная для тех, кто ослабит бдительность.

Валерия не сделала вид, что испугалась. Она вообще ничего не делала — просто вошла, сбросив идеально скроенное пальто из кашемира небрежным, почти пренебрежительным жестом и перекинув его через спинку дизайнерского кресла. Она не спешила, её шаг был лёгким, уверенным, хищным. В каждом движении читалась стальная струна, натянутая до предела.

— Ты хотел поговорить? — холодно спросила она, даже не повышая голоса. Интонация была ровной, но в ней сквозила острая кромка.

Он повернулся. Медленно, как будто наслаждаясь моментом, давая ей возможность рассмотреть его. Уверенно.

Слишком уверенно. В его глазах полыхнул огонёк триумфа, который он, очевидно, не пытался скрыть.

— Хотел, — его голос был ровным, бархатным, с лёгкой хрипотцой, которая должна была быть соблазнительной. — У нас есть незавершённые вопросы, госпожа Андрес. И мне показалось, что это идеальное место, чтобы их прояснить.

Девушка скользнула взглядом по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете дольше пары секунд: безупречный диван из серой кожи, массивный стеклянный стол, на котором лежала стопка тщательно разложенных документов, вид на город, который для него был символом власти, а для неё — просто очередным пейзажем. И наконец, её взгляд остановился на другом бокале.

Он стоял на дальней стороне стола, ближе к её предполагаемому месту. В нём тоже был коньяк, лёд и долька лимона. Но лёд оседал странно, неравномерно, его грани были размыты, как будто что-то вмешало в структуру воды. Слишком быстро таял, оставляя за собой мутную линию на стенке. Едва заметная пена, пузырьки газа, поднимающиеся лениво, словно кто-то выпустил их из ловушки. И легкий, почти неощутимый, но характерный запах, который её обоняние распознало моментально, — смесь едва уловимой горечи и сладковатого сиропа.

Снотворное.

Лёгкое, чтобы вызвать расслабление. Но рассчитанное, чтобы притупить остроту мысли, ослабить волю.

Она подняла взгляд и позволила себе тонкую, хищную улыбку. Не вежливую, не дружелюбную. Это была улыбка акулы, нашедшей свою жертву.

— Тогда давай обсудим, Энгель. Я вся во внимании.

Он хотел заставить её расслабиться. Сделать уязвимой. Достать ответы, которые она так тщательно хранила за семью замками. Это было бы идеально... если бы она не была Андрес, если бы не прошла все круги ада, чтобы оказаться здесь.

Валерия подошла к столу, почти лениво, с грацией большой кошки, обходящей свою территорию. Взяла бокал в руку, покрутила его, чувствуя холод стекла, но не пила. Лишь поднесла к губам, делая вид, что вдыхает аромат коньяка, и при этом внимательно наблюдая за его реакцией.

Ему на секунду дёрнулся уголок рта, почти невидимо. Микроскопическая реакция, которую большинство людей не заметили бы. Но для неё этого было достаточно. Подтверждение.

Поставила бокал обратно на стол, едва слышно стукнув дном о стекло.

— Ты хотел честности? — спросила она тихо, её голос казался неожиданно мягким после предыдущей колкости.

— Да, — он сделал шаг ближе, сокращая дистанцию, его глаза изучали её, пытаясь прочитать.

— Тогда не прикасайся к таким мелким трюкам, Энгель. Это обидно. Ты меня недооцениваешь.

Виктор замер, словно поражённый током, его лицо на мгновение исказилось. Ловушка не сработала. Он был пойман в своей же игре.

Валерия тоже замерла, наслаждаясь его растерянностью. А потом шагнула к нему сама — ближе, чем было прилично, нарушая все личные границы, вторгаясь в его пространство. Её губы оказались в миллиметре от его шеи, настолько близко, что он мог почувствовать её дыхание, тонкий аромат её духов.

— Или ты думал... я такая глупая?

Мужчина вдохнул. Резко, прерывисто. Воздух в лёгких застрял, словно он получил удар под дых. Но не оттолкнул её. Он