Хрустальная ложь - М. Эль

Её пальцы скользнули по его белоснежной рубашке, распуская первую пуговицу, затем вторую. Движения были медленными, почти ласковыми, но в них чувствовался металлический стержень.

— Хочешь честно? Будет честно. Только не обижайся, Энгель.

Она прижалась губами к центру его груди, прямо над сердцем, чувствуя его быстрый ритм. Медленно подняла взгляд, и в её глазах плясали огни хищного торжества.

— Ты пытаешься поставить меня на колени, Энгель.

— Я... — Виктор попытался что-то сказать, его голос был глухим.

— Тише, — она приложила палец к его губам, останавливая его. — Сейчас говорю я.

Валерия вела его к кровати так, будто он был очередным трофеем, пойманным в её сети, а не главой могущественной семьи Энгель. Её взгляд, её прикосновения, её уверенность — всё это лишало его воли. Его дыхание стало тяжёлым, прерывистым. Руки потянулись к ней, инстинктивно ища опору, но она ловко отодвинула их, перехватила.

— Не прикасайся. Пока не скажу.

Виктор фыркнул, попытка изобразить неповиновение. Но подчинился. Чёрт, как он подчинился.

Она опустила его на матрас, медленно, соблазнительно, каждое движение было рассчитано.

Рубашка исчезла, соскользнув с его плеч.

Ремень — тоже. Её пальцы были проворны и безжалостны.

Она села сверху, но не для ласок — для контроля, для того, чтобы ощутить его беспомощность под собой. Его руки снова дёрнулись, пытаясь обнять её за талию. Внезапно, с пугающей скоростью, она достала из-за спины два наручника, блеснувшие хромом в полумраке.

Один защёлкнулся на его запястье.

Щёлк.

Потом на другом, приковывая его к изголовью кровати.

Щёлк.

Он не успел даже выругаться — шок лишил его голоса. Она заклеила ему рот широкой полоской чёрного скотча, натянув её туго, чтобы заглушить любые попытки протеста. Медленно. С чувством. С торжеством.

Виктор дёрнулся, глаза расширились — не от страха, а от абсолютного шока и ярости. Он был унижен.

Валерия наклонилась, проведя пальцем по его скуле, её прикосновение было прохладным и отстранённым.

— Ты думал, что это ты охотник, мальчик. Ты думал, что я очередная глупая птичка, которая попадётся в твою золотую клетку. Но ты просчитался.

Её улыбка стала убийственно мягкой, с холодным блеском в глазах.

— На меня нельзя ставить ловушки. Нельзя искать решение проблемы. Потому что я сама — проблема. Ловушка. И когда ты в неё попадаешь, выхода нет.

Мужчина рванулся, его мышцы напряглись, но наручники держали крепко. Бесполезно.

Валерия поднялась и стала ходить по спальне, скользя взглядом по документам на его столе. Она не искала, она просто просматривала, демонстрируя полное пренебрежение.

— А здесь у нас... скукота. Очень красивая, но скукота. Никаких секретов, никаких грязных дел, ничего, что могло бы меня удивить. Ты хоть подготовился, Энгель? Нет? Жаль. Я ожидала большего.

Виктор пытался заговорить, издавая глухие, отчаянные звуки сквозь скотч.

— Тс-с-с, — она поднесла палец к своим губам, словно успокаивая ребёнка. — Не порть момент. Это мой момент.

Она наклонилась и легко поцеловала его в щёку — почти ласково, но в этом поцелуе не было ни капли тепла, только ядовитая ирония.

— Научись уважать женщин, дорогой. Особенно тех, кто может превратить тебя в прах и не заметить.

Валерия подошла к двери, остановилась, развернулась и бросила ему воздушный поцелуй. Он выглядел как прощание с домашним животным.

— Устал, милый. Отдыхай. Мне пора.

Выйдя в коридор, она встретила его охрану — двух здоровенных парней в тёмных костюмах, которые стояли, как истуканы, у лифтов.

— Босс просил его не беспокоить час, — спокойно сказала она, поправляя воротник пальто, которое уже вновь лежало у неё на плече. — Он отдыхает. Очень устал.

Парни переглянулись, их лица были непроницаемы, но в глазах читалось лёгкое замешательство. Наконец, старший пожал плечами:

— Как скажете, госпожа.

Валерия улыбнулась им — хищно, с лёгким наклоном головы.

— Молодцы.

Пальто — на плечо. Голова — высоко. Шаг — уверенный, будто она только что вышла из скучного совещания. Как будто она только что не оставила главу американской мафии голым, связанным и униженным в собственном пентхаусе.

— На меня такие номера не прокатывают, Виктор, — прошептала она, входя в лифт, её голос был адресован лишь ей самой, но в нём звенело обещание. — Попробуй в следующий раз. Может, выживешь.

Двери лифта закрылись.

Виктор остался лежать на кровати, связанный, злой, униженный… и абсолютно, до безумия, до обречённости восхищённый.

...

Валерия вернулась домой ближе к полуночи. Небо над Нью-Йорком потемнело, уступая место густому бархату с россыпью далёких звёзд и более близких огней. Её новый дом не мог похвастаться видом на горизонт, но его расположение в районе с видом на Центральный парк было не менее престижным.

Она была довольна собой — слегка. Настолько, насколько можно быть довольной, когда внезапно понимаешь, что глава американской мафии, могущественный Виктор Энгель, оказался наивным идиотом, решившим подсыпать тебе что-то в бокал. Это было оскорбительно просто, почти примитивно.

Сняв высокие каблуки, она бросила ключи на мраморную консоль у входа, позволяя им звякнуть о полированную поверхность. Затем распустила свои тёмные, как ночь, волосы, освобождая их от тугого пучка. Позволила им рассыпаться по плечам.

Умылась ледяной водой, смывая с лица усталость и отголоски чужой, душной роскоши. Переоделась в мягкую майку и шёлковые брюки, почувствовав, как тело расслабляется от контакта с привычной тканью.

И, наконец, позволила себе выдохнуть. Глубокий, медленный вдох, а затем долгий выдох, словно отпуская накопленное напряжение.

Но то, что она чувствовала… это был не триумф в чистом виде. Не злость, которая могла бы ослепить. И уж точно не страх, который давно исчез из её лексикона.

Это было электричество. Жгучее, пульсирующее напряжение, которое не отпускало, вибрируя под кожей. Она знала, что это не конец. Он не тот, кого легко унизить и забыть. Он придёт. Он обязательно придёт.

Её дом был тихим ровно одну секунду. Идиллия была разрушена с грохотом.

Потом дверь просто разлетелась — не так, как будто её выбили с ноги, не так, как будто её взломали. А так, будто сама конструкция решила ретироваться, увидев, кто за ней стоит. Щепки и обломки разлетелись по прихожей, оставив в проёме лишь дымящиеся руины.

Виктор Энгель.

В бешенстве. Красивом, ледяном, смертельно спокойном бешенстве. Его глаза горели тёмным огнём, челюсть была сжата так, что желваки выступали на скулах. Он выглядел как ожившее возмездие, в смятой, но всё ещё дорогой одежде, с лёгким беспорядком в волосах, который лишь добавлял ему дикой привлекательности.

— Вау… — хмыкнула Валерия, наслаждаясь каждым словом. Она откинулась на спинку, скрестив босые ноги. —