Последняя роза Дивеллона - Вера Платонова

Айв выдохнул и прикоснулся к моему лицу, приподняв подбородок и всматриваясь в мои глаза. В его же серо-зеленом взгляде, приглушенном полуопущенными веками, я прочла смесь любви, благодарности и бескрайней невыразимой нежности.

– Чего ты хочешь, дочь владыки Священных Земель и Долины Сиреневых Роз Иммериона, Иммериль, принцесса Дивеллона и моя жена?

Думаю, что если бы я сейчас попросила достать мне луну с неба, он тут же отправился искать к ней путь.

– Хочу, чтобы ты был со мной честен и открыт.

– Хорошо, – согласился он, продолжая пребывать в чувстве окутывающей неги и расслабления.

– Ты собираешь войско, чтобы вести его в на Другой конец мира?

Тень разочарования от этого вопроса скользнула по лицу Айволина, но он все же ответил.

– Какие глупости. Вести армию на Другой конец мира, через разоренный и выжженный Сорос, затем по пустыне в страшный зной без возможности пополнить припасы воды и еды! Сколько из нас дойдет? Ни одного. Такого подарка делать Эллин я не собираюсь. Это аторхи не нуждаются ни в пище, ни в укрытии от ночного холода и полуденного солнца. А нам идти туда – верная смерть… Мы будем ждать их в Демарфии. Лишь только дозорные Цхатаса дадут знак.

– Ты знаешь, что можно обойтись без жертв, только позволь мне участвовать в этом, Айволин! Мы вместе придумаем способ, как мне добраться до некромантки и убить…

– Иммериль!

– Что? Мы можем попытаться.

– Я пока еще в своем уме и не собираюсь отправлять свою маленькую жену, которая и меча в руках не удержит, на гибель.

– Тогда умрут сотни, а может, и тысячи людей! Даже если вы с Цхатасом выстоите и победите, что станет ценой? Что ты будешь чувствовать среди тел своих погибших воинов, если будешь знать, что был другой выход?

– Позволь, жена, каждому из нас заниматься своим делом. Мужчинам – своим, женщинам – своим. Если ты соберешься провернуть этот трюк с аторхами и перемещением, клянусь, я сам тебя убью! – Айволин в гневе подскочил и заходил по комнате, то и дело, скользя умасленными стопами, по каменному полу.

– Ты даже не хочешь меня слушать! – воскликнула с обидой.

– Мне и не нужно. Все, что ты хочешь сказать, я знаю наперед… И каждого желтоглазого питомца, которого ты соберешься себе завести для этих целей, я лично обезглавлю, – он провел ребром ладони себе по горлу.

– Какое неуважение к нашим святым предкам! – возмутилась я. – Ты не лучше отвратительной Эллин…

Спали мы, отвернувшись в противоположные стороны.

А наутро я проснулась, чувствуя себя страшно разбитой.

– Я не выйду к завтраку, – заявила я мужу. – Не жди меня за столом.

– Крошка-Королева продолжает гневаться? – поднял он бровь.

– Нет, – солгала я, потому что злилась не на шутку. – Просто меня тошнит уже от этого вашего мяса на завтрак, обед и ужин. И не нужно меня так называть.

И действительно, при мысли о мясе к горлу подкатила тошнота. Я сдержала позыв и медленно выдохнула, мысленно считая до десяти.

– Все хорошо? – Айволин наклонил голову.

– Иди, я хочу еще немного полежать.

– Я прикажу, чтобы тебе приготовили на завтрак что-то из ваших блюд.

Айволин бросил на меня еще один внимательный взгляд и вышел.

Только за ним закрылась дверь, я едва успела свеситься с постели вниз головой, и мой желудок, и без того пустой, вывернуло наизнанку.

– Омерзительно, – пробормотала я, наливая воду в стакан. – Верно, вчерашний ужин был слишком тяжелым.

Организм усиленно протестовал против тиульбской пищи.

До самого обеда я не могла даже думать о еде, а после стало гораздо легче.

На следующее утро симптомы отравления повторились и обеспокоенный Айволин притащил ко мне бессменного мастера Зороха, который ассоциировался у меня исключительно с пиявочным порошком и от этого мутило еще сильнее.

Тот пощупал мой пульс, послушал дыхание, тщательно опросил, нарушая все мыслимые границы дозволенного.

– Когда ваша кровь последний раз очищалась? – нахально спросил он меня, заставив ужаснуться бесцеремонности этого вопроса и потерять дар речи.

Айволин, наблюдавший до этого безмолвно за осмотром, судя по изменившемуся лицу, тоже был поражен наглостью лекаря. Но вместо того, чтобы вышвырнуть его из нашей спальни, подался ко мне и сказал:

– Ну же, отвечай, мастеру, Иммериль!

Я обиженно поджала губы и замолчала, решив, что ни слова больше не скажу обоим.

– Ясно, – пробормотал Зорох. – Я пришлю к вам сведущую женщину.

– Ваше величество, – в нашу комнату без стука ворвался юнец, размахивающий маленькой скрученной запиской. – Весть от вождя Демарфии!

Глава Двадцать седьмая. Предательские мысли и действия

“Они идут!”

Всего два коротких слова от Да-Цхатаса было достаточно для того, чтобы Излаумор, готовящийся, ждущий, собирающийся с силами, пришел в движение и поднялся на дыбы, как боевой тиульбский конь, верхом на котором гарцевал мой муж.

А я же после неприятного осмотра немногословной женщиной в опрятном переднике осталась один на один с шокирующим осознанием того, что мое самочувствие вызвано вовсе не отравлением.

– У вас с его величеством будет дитя, – спокойно уведомила она меня об этом, вытирая руки о тот самый передник.

Мой живот был все еще впалым, какое дитя могло там поместиться? Я видела в Долине беременных женщин, и у них у всех были такие выпирающие животы, что мне порой бывало больно на них глядеть. Вот-вот треснут, бедняжки!

– Все будет постепенно, вы только в самом начале пути. Сейчас плод еще размером с фасолину, – она верно растолковала мой недоумевающий взгляд. – При любом недомогании зовите мастера Зороха или меня. Утром, чтобы чувствовать себя легче, не поднимайтесь с постели слишком поспешно. Пусть ваша горничная ставит вам рядом с кроватью чашку с водой и кладет два сухарика. Каждую неделю я буду приходить к вам и делать замеры веса и живота. И не спешите делиться этой новостью со всеми, чтобы избежать лишних слов и дурных взглядов, позвольте вашему чаду как следует укрепиться в утробе.

Я кивала, готовая выполнять все, что она мне скажет, оглушенная этой удивительной новостью.

По коридору тяжело прошагали воины, судя по гулким стукам, в полной броне. Это вернуло меня к пугающей действительности. Мне нужен был Айв, необходимо рассказать ему обо всем, умолять остаться в Излауморе: пусть Борх, Тиульба, кто угодно командует его армией! Но в глубине души я понимала, что Айволин ни за что не согласиться сидеть в Твердыне, пока возле Демарфии бьются воины его армии.

Мелькнула предательская мысль опоить его адемоновыми каплями, чтобы он не