Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

и землей будто схлопнулось, они почувствовали, что легко могли бы дотронуться до неба. Струилась ее магия, струйками разлетались птицы, струился даже воздух. Олуши устремились ввысь, прочь от маяка, высоко в фиолетовую глубину неба.

Ветер перешел на шепот и произнес что-то слишком тихое, чтобы это расслышать.

Окно закрылось.

Аурианна убрала руку с шеи Морданта. Они стояли и смотрели друг на друга, ошеломленные настолько, что не могли ни дышать, ни двигаться.

Воротник Морданта перекрутился, его прическа растрепалась. Аурианна понимала, что и сама не в лучшем состоянии, да еще и совершенно без сил: оказавшись во власти момента, она израсходовала слишком много магии.

Аурианна приложила Знак к его ключице. Много у нее магии или мало, но узнать, получилось ли, необходимо. Она запустила диагностику.

Он не отрывал от нее глаз. И все еще сжимал ее руку. В его напряжении сквозило отчаяние, сердце бешено колотилось, губы сложились в беззвучное «пожалуйста».

Единственным звуком теперь оставалось тихое дыхание моря, будто неведомое создание погрузилось в глубокий сон.

Аурианна получила диагностическое изображение, оно тускло светилось белым в мигающем луче маяка. И тут же пришло время ее Расплаты, она ощутила, как трескается кожа на руках и как каждая секунда демонстрации диагностического изображения отнимает у нее магию, которая и так на исходе.

А вот в магической системе Морданта не произошло никаких изменений.

Аурианна покачала головой.

– Я на самом деле думала, – начала Аурианна, одновременно с Мордантом, который произнес: – Но я же почувствовал…

Но нет. Того, что они думали и чувствовали, не произошло.

– Черт, – выругался Мордант.

Аурианна промолчала. Она испытывала одновременно разочарование и облегчение. Разочарование, потому что чувствовала себя так близко… так близко к невозможному. Облегчение, потому что у нее ничего не вышло, ведь она всегда знала, что это провальная затея, и получила этому подтверждение, к тому же Тень не заслуживал исцеления. И снова разочарование, поскольку хотела добиться нужного результата. И снова облегчение, что не смогла.

Они все еще держались за руки.

Помимо всплеска эмоций Аурианна ощущала приступ тошноты. Проведение диагностики отняло у нее слишком много сил. Перед глазами появилась черная пелена. Ее ладони саднило, кожа на костяшках пальцев потрескалась, под ногтями появились пятна крови.

– Фейрим? – услышала она голос Морданта.

– Мне нужно сесть, – с трудом произнесла она.

Она схватилась за стеклянную дверь.

Мордант поспешил ее открыть. Он отпустил ладонь Аурианны, чтобы поддержать ее под локоть. Она попробовала отстраниться, но он ее не отпустил.

– Вы мне не нужны… – начала Аурианна и в этот же момент начала оседать на пол.

Мордант удержал ее. Он не сказал, что она ведет себя глупо, но она поняла это по тому, как раздраженно он сжал челюсти.

Входя в маяк, Аурианна схватилась за дверной косяк. У нее не возникло ни туннельного зрения[79], ни судорог, значит, все будет в порядке. Она просто немного перестаралась.

– Истощение сейда? – спросил Мордант.

– Да.

Послышался тихий вздох. Он заметил, в каком состоянии ее руки.

– Ваша Расплата?

– Только наступает.

– Черт.

Мордант усадил Аурианну на выступ, окаймляющий фонарное помещение изнутри. Он стоял перед ней в нерешительности. Его брови были нахмурены, губы озабоченно сжаты. Его беспокойство заставляло ее еще больше тревожиться.

– Я в порядке, – сказала Аурианна.

Мордант не спускал глаз с ее окровавленных рук.

– Отвратительное зрелище, – прокомментировала она.

– Никто не может выбирать, какой будет Расплата, – успокоил ее Мордант. Он сел рядом. – Если все это и должно было когда-нибудь увенчаться успехом, то лучшего момента не могло быть, как мне кажется.

Аурианна кивнула. Сегодня они оказались на грани чего-то необъяснимого. Чего-то, о чем рассказывали в волшебных сказках – они ощутили, как исчезают преграды между мирами и как за тончайшей завесой открывается что-то иное. В оглушительном шелесте тысяч крыльев им показалось, что они очутились в точке пересечения миров, там, где возможно невозможное, где излечимо неизлечимое.

Волнение, охватившее Аурианну, когда она впервые открывала мир сказок, снова вернулось: она почти поверила, она хотела поверить. А теперь придется ждать целый месяц до следующего полнолуния. (Странно, конечно, было предвкушать еще одну встречу с Мордантом, но ей слишком хотелось еще раз попробовать.)

– Вам становится лучше? – поинтересовался Мордант.

– Немного. Перестаньте так тревожиться. От этого мне становится не по себе.

– Вы мне нужны. Мне нужны ваши руки. И я буду беспокоиться, сколько захочу.

– Когда я снова смогу пользоваться магией, я вылечу их.

– Вам следует отдохнуть, – предложил Мордант.

Аурианна откинулась назад и прижалась затылком к стеклу у себя за спиной. Стекло оказалось неудобной опорой. Измученная, не заботясь о том, что он подумает, она сползла ниже и прижалась щекой к мягкому бархату плаща Морданта.

Она закрыла глаза и просто дышала, пока ритм ее дыхания не подстроился под ритмичные движения волн где-то далеко внизу – длинные вдохи, медленные выдохи. Луч маяка старался отыскать что-то в темноте. На расстоянии десятков морских миль тени разбегались в стороны, соединялись в одно целое и снова стремились прочь друг от друга.

Тошнота отступила. Аурианна открыла глаза.

Небо цвета лаванды почернело. Взошла Цветущая Луна.

Ночь превратила окна в темные зеркала. Мордант наблюдал за ее отражением. Луч маяка вспыхнул и резко осветил его лицо – шрам, рассекающий губы, тонкие черты, которые она ни за что не признала бы красивыми, бледные глаза, в которых мерцали отблески света.

Тень.

Но еще… еще и мужчина.

Он, покрытый шрамами и далекий от совершенства, сидел там, в свете покрытой шрамами и несовершенной луны. Неподвижный, встревоженный, сосредоточенный на ней. Его дыхание касалось ее виска, биение сердца было размеренным, медленным и осторожным, как у человека, который контролирует себя. Форма губ многое могла бы рассказать о его характере. Жесткая щетина цепляла ее волосы.

Просто мужчина, о котором она позволила себе думать. Просто мужчина, который почти прижался своими губами к ее, когда они стояли друг напротив друга, завороженные светом иных миров. Просто мужчина, который в отчаянии прошептал «пожалуйста».

Он склонился к ней, или она к нему, их руки встретились. Их отражение в зеркале представляло аккуратный правильный треугольник. Ощущение тепла его тела создавало иллюзию интимности. Ей было интересно, испытывает ли он такие же ощущения? Ответа не последовало, если только не считать ответом безмолвное прикосновение его руки к ее.

Но это ничего не значило. И ничего не могло значить, потому что она была собой, а он собой. Просто милые пустяки. Бессмысленные. Бесполезные.

Мордант чуть отодвинулся. Задел ее кольцом с печаткой; резной камень, теплый, как его рука, ласково прикоснулся к