Стареющая жена генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

она, её голос стал громче, но в нём всё ещё слышалась горечь. — Потому что ты ревновала, не так ли? Боялась, что от тебя ко мне уплывёт твой богатенький жених, который был твоей единственной надеждой на счастливую жизнь.

Её голос почти перешёл в крик, и она почти кричала:

— Ты искалечила мою жизнь!

Мать закрыла лицо руками, её плечи дрожали, но она не могла ничего сказать. Она не могла бежать, она была загнана в угол, как животное, которое понимает, что спасения нет. Её глаза были полны ужаса, и в этом ужасе было что-то жалкое.

Тётушка Элизабет не отступала, её взгляд был холодным и непреклонным. Она сделала последний шаг и теперь стояла прямо перед матерью, их лица были в полуметре друг от друга.

— Я никогда не была красавицей, как ты, — сказала она тише. — У меня не было твоих глаз, твоей улыбки, твоей хитрости.

Тетушка Элизабет посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Ливию, её глаза блестели от непролитых слёз.

— Но у меня был голос.

Слово повисло в воздухе.

— И ты лишила меня единственного моего сокровища.

Губы матери дрожали, словно она пыталась сдержать крик.

— А потом, — прошептала она, — ты захотела моё наследство. Моё поместье. Мою свободу. Мою жизнь. Ты улыбалась мне, Ливия. Ты целовала меня в щёку. Ты говорила: «Как ты поправишься, сестра». А сама… — голос тетушки стал низким и угрожающим. — Уже считала деньги, которые достанутся тебе после продажи поместья!

Тишина обрушилась на комнату, как тяжёлая пелена. Воздух стал густым и вязким.

— Я знала тебя, — сказала тётушка, её голос был ровным, но в нём слышалась горечь. — Именно поэтому оставила поместье в наследство единственной твоей дочери, которая была не похожа на тебя. — Она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнуло что-то тёплое, почти нежное. — Джолин. — произнесла она моё имя, как благословение. — Я проснулась в тот момент, когда ты переступила порог этого дома. Я почувствовала твоё присутствие. — Она усмехнулась, её губы изогнулись в холодной усмешке. — И ты меня увидела. — Мать вздрогнула, её тело напряглось, как струна. — Поэтому ты бежала отсюда в карету быстро, как могла.

— Нет… — прошептала Ливия, её голос предательски дрогнул. — Нет… это не ты… это не может быть…

Её глаза были полны страха и отчаяния, она не могла поверить в происходящее.

— Ну что ж, — сказала тётушка, её голос стал холодным и твёрдым, как сталь. — Настало время платить по счетам. — Она подняла руку, не как призрак, а как судья. Как месть, пришедшая из глубин тьмы.

Воздух в комнате словно загустел, наполнившись тяжёлым, почти осязаемым напряжением. Тётушка Элизабет стояла перед Ливией, её лицо было маской холода и решимости.

— Я остановлю твоё сердце, — произнесла она, чеканя каждое слово, как приговор.

Пауза растянулась, как бесконечная нить, связывающая их судьбы.

— Как ты остановила моё, — ответила Ливия, её голос был тихим, но в нём звучала горечь.

И тогда тётушка протянула руку.

Не к горлу.

Не к лицу.

Прямо к груди моей матери.

Ее пальцы прошли сквозь сестру, как сквозь дым.

Но мать закричала. Её крик был почти беззвучным, словно эхо далёкого грома, раздающееся в тишине. Звук вырвался из неё, как последний выдох умирающего, как последний хрип умирающего.

Её глаза распахнулись, как два чёрных колодца, бездонных и пугающих. Зрачки были чернее самой ночи, они поглощали свет, оставляя вокруг лишь тени. Лицо исказилось не от боли, а от ужаса, от страха перед смертью, которую она сама принесла другим.

Мать рухнула на пол, как подкошенная. Она не закрыла глаза, её взгляд был устремлён в потолок, как будто она пыталась найти там ответы на все свои вопросы. Дыхание стало поверхностным, рваным, словно она боролась за каждый вдох.

— А… — дёрнулась Ливия Портланд, как вдруг оцепенела, сжалась и тут же обмякла.

Тётушка Элизабет стояла над ней.

Спокойная.

Холодная.

Как зима.

— Спасибо, господин генерал, — хрипло произнесла тётушка. — Теперь я чувствую себя иначе… Мне стало легче… Джолин, милая… Я рада, что ты жива. Будьте счастливы.

И на глазах тётушки навернулись слёзы.

— Я постараюсь вас больше не тревожить, — вздохнула тётушка.

— Что значит «постараюсь не тревожить»? — дёрнулась я.

— А то. Уйти я не могу, — усмехнулась тётушка. — Но буду тихой… Обещаю…

— Может, — сглотнула я. — Вы просто будете? Не будете прятаться? Я… я так мало разговаривала с вами при жизни… И мне так хотелось узнать о вас всё. Вы — чудесная женщина, — прошептала я, глядя на тётушку. — Давайте так. Вы не будете прятаться или уходить. А просто останетесь.

Тетушка усмехнулась и исчезла. Она так ничего не ответила, но ее взгляд стоил тысячи ответов.

— Анталь, — прошептала я, глядя на любимого, который спокойно пил чай. — Это вообще как получилось? Как ты договорился с тётушкой?

— Я каждый день, пока ты спала, ходил в комнату, где её видел дворецкий. Я приносил цветы, чтобы отблагодарить её за то зелье… И однажды она явилась ко мне. Мы немного поговорили, и я узнал, что тётушка Элизабет очень хочет отомстить сестре. Дальше дело было за мной.

— Господин, — послышался голос Сильвестра, а он вошёл и увидел мёртвое тело.

— Бедная женщина очень перенервничала и умерла от сердечного приступа, — усмехнулся Анталь. — Так что будьте так любезны. Займитесь её похоронами. Только не здесь. Где-нибудь в другом месте. А карету отправьте обратно в столицу. И оплатите извозчику, если она этого не сделала. Бедняга честно заработал свои деньги.

ЭПИЛОГ

Я медленно шла по длинному узкому коридору, стены которого были украшены старинными портретами и гобеленами. Внезапно я остановилась, услышав знакомый голос, доносившийся из библиотеки.

— Мисс Элизабет, вы поёте чудесно, — сказал голос Анталя. Его низкий, тёплый тембр, с лёгкой хрипотцой, заставил моё сердце забиться быстрее. Я замерла, прислушиваясь.

— Вы поёте чудесно, мисс Элизабет, — говорил он. — Просто чудесно. Не стесняйтесь. Продолжайте.

— О нет, нет, — ответил другой голос, тонкий и дрожащий, как старая струна, натянутая до предела. — Я не могу. Я так долго не пела... Голос у меня пропал. Я не хочу вас