Тени Равенсхолма - Мануэлла Юрьевна Макута

Не помня себя, она подошла к мальчишкам, пытаясь унять дрожь в руках.

— Простите... - ее голос звучал неестественно спокойно. — Мальчики, можно взглянуть на вашу находку?

Мальчики с подозрением посмотрели на незнакомую женщину.

— А вы кто? — спросил тот, что держал камень.

— Я... археолог, — солгала она. — Изучаю редкие минералы.

Мальчик, колеблясь, протянул ей осколок. Когда он коснулся ее ладони, по телу Элеоноры пробежала волна жара. Камень был теплым, почти горячим, пульсирующим, словно живое сердце.

В его глубине что-то мелькнуло — тень лица, такого знакомого, с резкими чертами и глазами, светящимися внутренним светом. Себастьян.

— Сколько ты хочешь за него? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. Нельзя выдать своего волнения, иначе ребенок решит, что камень слишком ценный, и просто не отдаст его. Дампир внутри проснулся, отчаянно требуя не спрашивать наглого мальчишку, а забрать камень силой, но Элеонора, прилагая титанические усилия, сдерживала его.

— Он не продается, — начал мальчик, но Элеонора уже доставала из сумочки кошелек.

— Даже за двести долларов? — сказала она, лениво вытаскивая купюры.

Глаза мальчика расширились.

— За камень?

— За него.

Мальчишки переглянулись, а затем тот, что нашёл камень, кивнул, испуганно взглянув на нее. Будто и сам боялся, что она передумает. Через минуту сделка была заключена. Элеонора сжимала в руке осколок "сердца тьмы", едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Когда мальчишки скрылись из виду, она позволила себе сорваться с места, торопясь домой, прижимая камень к груди.

* * *

Комната Элеоноры была заполнена книгами о древних ритуалах, вампирах и междумирье. После исчезновения Себастьяна она погрузилась в изучение всего, что могло помочь вернуть его. Теперь, когда в ее руках был осколок камня, она чувствовала, что близка к цели как никогда.

Элеонора положила камень на стол и осторожно коснулась его пальцами. Алое сияние усилилось, черные прожилки словно ожили, задвигались.

— Себастьян? — прошептала она. — Любимый? Ты здесь? Ты слышишь меня?

Камень вспыхнул ярче, по его поверхности пробежала рябь. Элеонора почувствовала, как внутри нее что-то откликается на этот свет — ее дампирская сущность, дремавшая раньше годами. Дочь охотника и несостоявшейся вампирши, она унаследовала силы обоих миров, но никогда не умела ими управлять. Сила просыпалась только в минуты сильнейших эмоций.

Сейчас ее сердце билось так яростно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Я знаю, ты там, — она опустилась на колени перед столом. — Я чувствую тебя. Я верну тебя, чего бы это ни стоило.

Она принялась лихорадочно перебирать книги, ища ритуал, способный извлечь душу из камня. Час за часом пролетали в отчаянных поисках. К полуночи, когда луна заглянула в окно, она наткнулась на древний текст о душах, заключенных в кристаллах.

"Когда сердце тьмы разбито, осколки сохраняют частицу того, что было в нем заключено. Вызвать дух из камня может только кровь родственной души".

Элеонора взглянула на свои руки. Кровь родственной души. Ее кровь — кровь дампира, наполовину принадлежащая миру вампиров. Боже, как же всё было просто. Отчего эта запись не попала ей на глаза раньше? Или этой книги раньше здесь вовсе не было? Кажется, это — одна из тех, что вездесущий Томас принес ей недавно, в очередной раз пытаясь помочь.

Она взяла небольшой серебряный кинжал, подарок отца на шестнадцатилетие, и, не колеблясь, провела острием по ладони. Алая струйка потекла по коже. Элеонора поднесла руку к камню и позволила капле крови упасть на его поверхность.

В тот же миг комната наполнилась ослепительным светом. Камень впитывал кровь, словно был живым существом, умирающим от жажды. Сияние становилось все ярче, и Элеонора ощутила, как ее сила, дремлющая, непознанная, пробуждается, откликаясь на зов камня.

— Себастьян, — позвала она. — Возвращайся ко мне. Я люблю тебя. Я всегда любила.

Комната наполнилась ветром, хотя все окна были закрыты. Книги взмыли в воздух, страницы шелестели, словно тысячи крыльев. В центре этого хаоса был камень, пульсирующий, как настоящее сердце.

Элеонора чувствовала, как каждая клеточка ее тела наполняется странной энергией. Ее глаза, обычно карие, засветились алым — проявление ее вампирской природы.

— Именем любви, что сильнее смерти, — произнесла она слова, которые словно сами всплыли в ее сознании. — Именем крови, что течет в моих венах. Я зову тебя из тьмы к свету. Я призываю тебя из небытия к жизни.

Камень взорвался снопом искр, и в сиянии медленно проявился силуэт. Высокий мужчина с бледным лицом, темными волосами и глазами, полными боли и любви.

— Элеонора, — его голос был хриплым, словно он не использовал его целую вечность. — Моя любовь.

Она не могла поверить своим глазам. Себастьян стоял перед ней — измученный, но живой.

— Как... - начала она, но он покачал головой.

— Когда разлом закрылся, я оказался в ловушке между мирами. Не живой, но и не мертвый. Моя душа искала путь обратно, но нашла лишь осколок "сердца тьмы" — последнюю связь с этим миром. Я вложил в него все, что у меня оставалось, — он сделал шаг к ней. — Надеясь, что однажды ты найдешь его.

Элеонора протянула руку, боясь, что он исчезнет, растворится, как мираж. Но ее пальцы коснулись его кожи — холодной, но настоящей.

— Ты вернулся, — прошептала она сквозь слезы. — Ты действительно вернулся.

— Я ведь обещал, — он притянул ее к себе. — Что бы ни случилось.

Их губы встретились в поцелуе, полном тоски и счастья. Себастьян был здесь, в ее объятиях, освобожденный из плена междумирья чистой силой любви и пробудившейся кровью дампира.

За окном занимался рассвет нового дня. Дня, в котором они были вместе- дочь охотника за вампирами и вампир, нашедший дорогу домой из самого сердца тьмы.

Элеонора посмотрела в его глаза и увидела в них вечность — их вечность, которую больше ничто не могло разрушить.

Эпилог 2

Ночь выдалась тихой и безлунной, как будто само небо затаило дыхание в ожидании чуда. В древнем особняке клана Валерианов в Румынии, чьи каменные стены помнили еще времена Средневековья, в эту ночь не спал никто. Воздух вокруг поместья, казалось, был наэлектризован напряжением.

Крик Элеоноры Харт разрезал тишину западного крыла особняка. Себастьян Валериан, прислонившись лбом к холодной стене коридора, сжал кулаки так сильно, что его бледные пальцы стали совсем белыми. За более чем пять сотен лет своего существования он ни разу не чувствовал себя таким бессильным.

: Клянусь всеми святыми, Валериан, если с моей дочерью что-то случится, я