Между друзьями - Вэнди Джинджелл

Марли заметила, что он не обнял её в ответ. Она неодобрительно сказала:

— Обними меня.

— Приношу свои извинения, — сказал серый человек и заключил её в короткое объятие, которое было столь же нежным, сколь и тонко пахнущим.

Марли счастливо рассмеялась, уткнулась щекой в шерстяное плечо и почувствовала, как что-то холодное и золотистое коснулось её носа. Она знала, что уже слишком взрослая, чтобы класть в рот всё подряд, но, несмотря на это, всё равно не удержалась и на мгновение прикусила зубами эмалевую булавку, которая соблазнительно красовалась рядом с лацканом пиджака мужчины, восхитительную по цвету и форме.

Тонкая смуглая рука протянулась мимо неё и убрала её от её рта, обнажив запястье на дюйм, выглядывающее из рукава шёлкового костюма. Это было забавное запястье. Марли издала радостный смешок и заскрежетала зубами так быстро, как только смогла, вызвав смех у серого человека, который отпустил её.

Владелец запястья тут же присел на корточки, прищурился и погрозил ей пальцем.

— Ты. Никаких укусов.

Марли помахала ему в ответ пальцем и сказала:

— Никаких укусов.

Она осознавала, что, хотя кровь и пахла восхитительно, во рту она была мутной и не вызывала восторга. Она всё ещё не решалась кусать что-нибудь, чтобы проверить ещё раз, но была достаточно взрослой, чтобы понимать, что единственный человек, с которым она может быть в безопасности, — папа.

Соответственно, она подождала, пока папа повернётся и неторопливо направится через комнату к маме с чайным подносом; затем спрыгнула с колен серого человека и, обхватив папу за плечи, впилась зубами ему в шею.

Если бы Марли знала, как должно было быть иначе, она могла бы понять, что и прыжок, и укус выходят за рамки ожидаемых способностей среднестатистического четырёхлетнего ребёнка. Поскольку она этого не знала, её прыжок напугал только серого человека, который ещё раз воскликнул: «Боже мой!» — когда папа взвизгнул, замахал руками и закружился по кругу.

Мама просто перенесла поднос с чаем на другой стол и села со своим кофе, а Марли вцепилась в папино плечо, глубоко вонзив зубы в плоть, которая пульсировала от слишком быстрого сердцебиения. В первые дни этой игры Марли сбрасывали и мягко ловили чаще, чем она держалась, но теперь она была намного сильнее.

Она подождала, пока папа перестанет биться и упадёт на пол, затем дважды сосчитала до трёх и отпустила его. Она, хихикая, плюхнулась на пол рядом с ним, и папа повернул голову, чтобы посмотреть на неё тёмными глазами.

Он сказал: «Плохой ребёнок», но Марли разглядела в его улыбке оба острых резца и поняла, что он гордится ею.

— Должен… должен ли он учить её этому? — спросил серый человек, словно зачарованный.

— И это говоришь ты, — сказала мама, но в её голосе не было злости. — Кажется, это не плохо. Полезно знать, когда что-то действительно умерло, даже если оно не собирается делать это само.

— Как недальновидно с моей стороны.

— Так ли это? — спросила мама. — Подумала, что это из-за беспокойства. Похоже, ты стал немного более открытым с тех пор, как мы виделись в последний раз. Кстати, ты не позволишь своей подружке зайти и присесть? Или она должна всё это время торчать рядом и ждать тебя?

Марли в волнении села, когда комната за спиной серого человека сдвинулась с места, засверкала ещё немного и открылась. Теперь в этой массе теней появилась какая-то индивидуальность — нечто такое, чего Марли ещё никогда не видела.

— Кажется, она хотела бы присоединиться к нам, — сказал мужчина. — Как мило. Но поскольку ты уже поставила дополнительную чашку, я подозреваю, что ты знала, что она согласится.

Сев и поправив пиджак, папа сказал:

— Конечно, она захочет с нами познакомиться.

— О, я думаю, вы уже встречались, — сказал серый человек, когда одна нога ступила на открытый воздух и легко коснулась нагретых солнцем досок пола. — Но, возможно, пришло время представиться должным образом: вам действительно пора познакомиться с моей женой.

— Вот же блин! — воскликнула мама. — А ты времени зря не терял!

— Враньё, — сказал папа. — Кто бы пошёл за тебя замуж, старик?

Марли ничего не знала о браке и очень мало о знакомстве, если не считать запрета кусать людей, с которыми она только что познакомилась. О чём она точно знала, так это о том, как менялся, увеличивался и уменьшался её мир, и она радовалась тому, что в комнате стало теплее, когда из тени за спиной серого человека появился ещё один человек — и то, как это тепло, казалось, коснулось и его самого.

Она снова забралась к нему на колени, протянула руку ему за спину и обнаружила, что её сжимает гораздо большая ладонь. Эта рука отдёрнулась с такой силой, словно хотела утянуть её вместе с собой в тень, и Марли, потеряв равновесие, упала на лацкан пиджака человека в сером. Привыкшая к вызовам со стороны отца, она пищала и сопротивлялась, её острые коленки упирались в грудь, которая казалась непроницаемой для них.

Чувствуя, как чьи-то ободряющие руки обхватили её за лодыжки, чтобы поддержать и обездвижить, Марли перевела дыхание и протянула вторую руку, чтобы присоединиться к первой. Затем, как она всегда делала, она тянула до тех пор, пока то, чего она хотела, не вышло из изменчивого пространства и тени в реальность.

13. Ответственность Зеро

(Для всех вас, фанатов Зеро. Всем нам время от времени нужен наш эмоционально недоступный гигант, владеющий мечом. И да. Это не по порядку. Потому что, по-видимому, так здесь принято…)

* * *

Заточка клинков всегда была чем-то особенным. Постоянные, повторяющиеся действия; уверенность в том, что количество усилий и навыков, вложенных в работу, приведёт именно к желаемому результату; осознание того, что человек готовится к собственному выживанию на более позднем этапе — всё это было причинами, которые в совокупности привели к тому, что во время стресса заточка клинков действовала успокаивающе.

Таким образом, Лорд Сэро, когда-то известный как Зеро — и до сих пор известный, по большей части, среди своих друзей как Зеро, — вновь возвысившийся до положения Лорда Сэро после смерти своего отца, снова точил клинки.

Его личные клинки уже были настолько остры, насколько это было возможно, поэтому Зеро направился в оружейную, напугав старого фейри, который управлял этим местом и который, покачивая старыми, негнущимися бёдрами, отошёл от одного из рядов с оружием и подошёл к нему при первых признаках вторжения его владения.

— Рад снова видеть вас, сэр, если позволите так выразиться, —