Между друзьями - Вэнди Джинджелл

утихнуть, превратившись в тлеющее беспокойство на задворках сознания. Если бы только Пэт не попадала в такие ситуации, из-за которых её семья постоянно беспокоилась, это было бы…

Прервав эти мысли, знакомый голос — и ещё одна причина, по которой он так яростно точил клинки, — произнёс:

— Так вот где вы, сэр.

Зеро оглянулся через плечо со странным покалывающим чувством, которое было чем-то средним между предвкушением и беспокойством, и увидел Паломену, своего первого лейтенанта, стоящую там со всей своей обычной опрятностью и молчаливостью.

— Я искала вас повсюду, сэр, — сказала она.

Она не выглядела так, будто искала его повсюду. Она выглядела так, словно точно знала, где в первую очередь его искать. В её голосе также не было упрёка, которого Зеро ожидал бы, если бы действительно доставил ей такие неприятности.

— Я нахожусь здесь по меньшей мере последние два часа, — сказал он.

— Не уверена, что оружейная была… ну, доступна обитателям дома в течение последних двух часов, сэр, — сказала она.

Понятно. Теперь, когда это было его поместье, всё вокруг начинало подстраиваться под его желания и образ жизни; иногда это приводило к сокрытию его местонахождения от других обитателей поместья, а иногда делало жизнь ещё более неудобной для всех, кто не был им.

— Тебе придётся обсудить это с домом, если не одобряешь, — сказал Зеро, пробуя большим пальцем край новейшего клинка. — Это дом наших предков, и таким он был на протяжении веков.

— Я никогда не одобряла подобные вещи, — неожиданно сказала Паломена. — Особенно в отношении определённых людей и определённых сословий.

Зеро намеренно опустил клинок, не торопясь, и опустил свой конец ремня, прежде чем переключить всё своё внимание на неё.

— Ты имеешь в виду, в частности, меня, — сказал он. — Почему?

— Взгляните на это с другой стороны, сэр, — сказала она. — Если бы ваша племянница попробовала то, что она так успешно делает у себя дома, сработало бы это?

— Я бы прекратил это много лет назад, если бы мог заниматься подобными вещами в другом месте, — решительно заявил Зеро. — Я бы запер её в комнате, где у неё не было бы проблем.

— Да, сэр, — сказала Паломена тем тоном, каким обычно говорят: — Именно это я и имела в виду.

— Ты думаешь, для неё лучше, что ей отрезали руку по частям? Ты думаешь, для неё лучше, что она вышла замуж за вампира и теперь…

— Думаю, — спокойно сказала Паломена, — что ваша племянница разрушила весь мировой порядок, одновременно сражаясь с вами изо всех сил, чтобы убедиться, что она может делать то, что считает правильным, даже если это будет стоить ей всего. Думаю, что она сама должна была протянуть руку помощи, а не вы должны были её удерживать. Полагаю, что именно та помощь, которую оказывают поместья властным владельцам, и стала причиной того, что вы уехали в юности.

Вместо ответа Зеро спросил:

— Ты думаешь, это поощряет глав семей к осуществлению контроля, которого они не должны осуществлять?

— Конечно. Зачем пытаться убедить в чём-то своих отпрысков, если вы можете контролировать и запугивать их, заставляя делать то, что вы от них хотите? Когда они осознают, что вы окружаете и контролируете каждую сферу их жизни, они либо подчиняются, либо подвергаются опасности. Хорошо управляемое поместье — оружие как внутри, так и снаружи.

Зеро, который знал правду об этом на собственном опыте, но был достаточно упрям, чтобы думать, что если бы он управлял делами, то управлял бы ими по-другому — более доброжелательно, благодаря тому, чему он научился, общаясь со своей племянницей, хотя и с достаточно сильной рукой, — упорствовал.

— Ты же не можешь думать, что хороший хозяин, управляющий поместьем, — это то же самое, что плохой.

— Между хорошим и плохим хозяином проходит всего несколько лет и возникает несколько разногласий, когда дело доходит до управления поместьем в соответствии с пожеланиями одного человека, без оглядки на остальных членов семьи.

— Значит, ты считаешь, что власть всегда развращает?

— Если вам это неприятно, можем сказать, что это поощряет эгоизм, — сказала Паломена. — В конце концов, если вы хозяин в доме, у вас есть право распоряжаться всем так, как вы этого хотите. И если кто-то будет сопротивляться, у вас есть возможность сделать его жизнь очень неудобной, даже если вы делаете это неосознанно — вся система работает на вас, и вам не нужно об этом задумываться. И через некоторое время становится обидно, когда люди не признают вашу силу, поэтому вы убеждаетесь, что они должны это сделать. И тогда вы цепляетесь за это признание из-за всё меньших и меньших мелочей.

— Дело не в контроле, — сказал Зеро, беря наугад клинок. Он обнаружил, что уже заточил его, и отложил в сторону с некоторым недоумением. Дело никогда не было связано с контролем. Оно всегда было связано с сохранением вещей в безопасности. Особенно маленьких, хрупких созданий, которые, казалось, не могли защитить себя сами. — Речь идёт о служении обитателям поместья и о том, чтобы иметь возможность обеспечить их безопасность.

— Если бы речь шла о службе, владельцы поместий были бы рады служить и без неё, — сказала Паломена. — Вместо того, чтобы настаивать на признании. Знаете ли вы, что поместья, где каждому предоставляется доля имущества и место в нём, как известно…

— Поместьями должен управлять один человек, если мы не хотим, чтобы они развалились, — сказал Зеро. Он сказал это с такой категоричностью, что невольно ожидал, что это положит конец разговору.

— Думаю, нам придётся согласиться или не согласиться по этому поводу, — сказала Паломена, и в конце её предложения воцарилось очень долгое молчание, которое Зеро потребовалось слишком много времени, чтобы заполнить тем, что должно было быть в этом месте.

— Ты забыла сказать «сэр», — сказал он. Он подумал и добавил: — Вообще-то, ты забывала об этом за последние десять минут.

— Прошу прощения, сэр, — сказала она.

Зеро испытал момент глубокого разочарования. Он не был уверен, что ожидал услышать от неё, но точно не это. Он взялся за свободный конец ремня и начал доводить до конца другой, уже заточенный клинок, злясь на себя за то, что был удивлён и разочарован, и, несмотря на это, всё ещё испытывал разочарование.

Подавив это разочарование и попытавшись усилием воли превратить его в незаинтересованность — и достигнув мрачности, которая, тем не менее, была достаточно близка к тому, чтобы сослужить ту же службу, — Зеро принёс свои собственные извинения.

— Мне жаль, что из-за этого тебе было трудно меня найти, — сказал он.

Это дало бы ей шанс сказать, что это