Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

Неудивительно, что кому-то это пришло не по нраву.

Подавив беспокойство, Ан прикрыл глаза. Потребовалось несколько часов, чтобы ощутить спокойствие и вновь слиться с миром в единое целое.

.

Стемнело. Погружаясь в беспокойную дремоту, Хуртелей вскидывался и встряхивал головой, но вот усталость окончательно сморила его и Ан медленно соскользнул в темноту.

Сон мага, как стало понятно уже после первой клятвы, не просто сон, а блуждание по Хаосу. Сам Хаос казался бесконечным, где в одной стороне простирались поля и леса, а в другой царили мрак и тени. Но в этот раз он оказался прямо посерёдке: по правою руку светило солнце, зеленели луга и в речушке плескалась рыба, а по правую руку клубился туман и из его мутной глубины доносились неясные голоса.

Посмотрев себе под ноги, Хуртулей увидел конец толстой шерстяной нити. Он наклонился, подхватил её и потянул. Туман принял его как родного. Обнял, унося за собой далеко-далеко – в те времена, когда сам Хуртулей был лишь частью этого мира.

Тишину разрушил перезвон колокола на деревенском храме, люди хлопали в ладоши в такт низкому мужскому голосу, что завершал ритуал. Родители Хуртулея были одними из первых, кто на севере скрепили свой союз в Храме Триединых. Мать, красивая и смущённая всеобщим вниманием, цеплялась за руку отца, когда они проходили через ворота храма.

Нить вела дальше, к рождению вначале старших братьев и сестёр, из которых выжило только трое, затем к появлению на свет самого Хуртулея. Ан родился слабым и болезным. Он практически не помнил раннее детство, но вдруг увидел, как бабка, мать матери, обмазывает его, совсем ещё младенца, ржаным тестом, кладёт на лопату и так суёт в разожённую печь. А следом в дом влетел отец и вытащил его, обругав бабку.

Вся жизнь легла перед Хуртулеем: от первых неверных шагов, до первой встречи с учителем. Тот пришёл затемно, когда домочадцы готовились ко сну. Постучал в дверь. Мать не хотела отпускать сына, плакала, но отец, уже седой, благословил на долгий путь.

– Я всегда знал, что тебе уготована иная судьба, – говорил он.

Увидит ли он кого нибудь их ещё раз? Как знать. Будущее зримо только Пряхе, что прядёт судьбу мира. Да и то, лишь отчасти. Даже ей неведомы людские помыслы – поди разбери, что у этих человечков в голове и куда их понесёт в следующее мгновение.

Плетётся нить, вьётся, увлекает за собой во мглу. Что увидишь ты, ученик мага, в этом хаосе? Кто проведёт тебя верной тропой? И как найти верную?

Сквозь туман слышались крики и стоны. Обезумевшие люди танцевали на костях своих врагов среди языков пламени. Горели сами и смеялись. Хуртулей отвернулся, не желая смотреть, но тут же натыкался на ещё большее безумие. Ему стало страшно и больно. И куда бы он не бежал, всюду только крики, кости, да огонь. Реки стали багровыми от пролитой крови, дома разрушены, а люди не щадя ни себя, ни других, сравнивали города и сёла, оставляя после себя лишь выжженную пустошь. Даже небо и то затянула непроглядными тучами. Ан зажмурился и бросился вперёд. Дальше, как можно дальше от безумия, он криков и звона стали. Он оступился, упал и покатился по траве.

Стихло. Хуртулей открыл глаза. Туман рассеялся. Перед ним были лишь крутой берег, зелёные поля и видневшиеся на горизонте лес. Вокруг всё цвело, лёгкий, ещё прохладный, весенний ветер подхватил травянистые запахи и закружил, позвал за собой.

На холме стояли маги, они вздели руки к небу и меж ними прямо в воздухе висел плоский камень. Маги опустили руки и вместе с ними толстая каменная крышка накрыла колодец. Что-то щёлкнуло, прогрохотало и казалось мир замер.

Стихли птицы, умолк ветер. Маги расступились, пропуская к камню невысокую, женщину. Простоволосую, в льняной небелёной рубахе. Златые волосы трепал ветер. Она ступала босыми ногами по мягкой молодой траве. К ней на встречу вышел мужчина, в бурой медвежьей шкуре. Огромный, по сравнению с остальными. Он надел на голову женщины венок из мелких белых цветов и протянул нож. Та взяла его. Лезвие блеснула в лучах молодого весеннего солнца, прежде чем опуститься и рассечь запястье. Кровь упала на крышку Алтаря. Незнакомка что-то говорила, но голос её рассыпался. Хуртулей бросился вперёд, желая поближе рассмотреть и расслышать ритуал, когда земля под девушкой разверзлась и она провалилась вниз.

Но то была не земля. То был Хаос, соприкоснувшийся на мгновение с миром. Ан остро ощутил его присутствие. Он что-то крикнул и очнулся.

Он никак не мог отдышаться. Его била крупная дрожь, а мысли сковывали страх и ярость. Потому Хуртулей не сразу понял, что находится не в зале для медитаций, а в нижней галереи и сквозь витражи сводчатых окон светит луна. В дальней части галерее мелькнула тень и ученик мага не задумываясь пошёл следом. Залы сменяли друг друга, пока Ан не очутился в самой нижней части обители Ордена. Подвалы, или быть точнее пещеры, простирались вглубь земли. Поверни ни туда и потеряешься. Стены, свод и пол покрывали небольшие кусочки светящейся руды, делая мрак не таким беспросветным.

– Что же из тебя выйдет?

Она стояла посреди пещеры, босая, с длинной чёрной косой. В пальцах она вертела кудель. Пряха. Хуртулей порывался ответить, но вспомнил наказ учителя: молчание, смирение, терпение.

– Ты шерсть, тёплая и грубая? Или шёлк – холодный гладкий?

Она наклонила голову вперёд и пристально посмотрела.

– Иди за мной.

И он пошёл, ведомый любопытством и интересом. Женщина привела его в небольшую пещерку с природным бассейном. Гладь воды переливалась, подобно серебру.

– Дар – это ответственность, а не благо, – она коснулась рукой воды. – Готов ли ты к нему?

Ан приоткрыл рот, но тут же его захлопнул. Молчание.

– Тебе встретятся испытания. Не мальчишеские придирки и обидки, а выбор между личным и чем-то большим. Удастся ли тебе смирить гордыню?

Смирение.

– Ты способен сровнять горы и высушить реки. Порой будет достаточно одного лишь желания и твои враги умолкнут навсегда. Взмах руки – и не счесть твоих друзей и почитателей. Но всё это пустое, если не имеет смысла. Удастся ли тебе смирить жадность?

Терпение.

Тонкие пальцы крутили в руках кудель и сплетали тугую нить.

– Никто не знает, что его ждёт впереди, даже я. Ты лишь часть бесконечного цикла. От ученика к учителю,