Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Наклоняюсь к спящему. Голова кружится так, что с трудом удерживаюсь от того, чтобы не упасть на него. Носа моего достигает светлый запах иланг-иланга и чистой кожи. О-х-х…

Осторожно целую в висок и одновременно с касанием губами подкрепляю сон целителя. Вынув из кармана одну из диадем Шиарре, одеваю её на голову Лисбета, расстегнув пуговку пижамки, застёгиваю и поправляю на груди колье. Пуговка застёгнута, а на руки омеги одеваются браслеты, на пальцы кольца — всё это составляет единый комплект — платина и бриллианты.

Ну вот, всё закончено. Сажусь на стул — отдышаться. Поправляю волосы Лисбета, сбившееся одеяло. Спи…

Вернувшись домой, сел на стул в саду и задумался.

Что-то я ещё хотел?

А! Точно!

Захватив в швейной мастерской рулон кальки, перехожу в столярку и начинаю, накидав эскиз на листе бумаги, творить. Во все сторòны летят щепки. Буковые бруски распускаются на тонкие ламели. Из них режутся тонкие планочки и на специальном шаблоне изгибаются нервюры. Нервюы мочу водой и тут же сушу пирокинезом, закрепляя изгиб. Соединяемые планки обматываются нитками, мажутся клеем, подсушиваются пирокинезом, а я сижу на высоком стуле и только направляю работу телекинеза. Делаю для завтрашнего показа артефакторам схематическую модель планера. Каркас обтягивается калькой, в специальные отверстия в фюзеляже вставляются металлические грузики. Умостив планер на пальце, центрую его. По времени всё это заняло час…

Оставляю планер сохнуть до утра, возвращаюсь в дом. Заглядываю в спальню к Эльфи. Тот лежит на спине, раскинувшись на кровати. Спит. Прохожу, сажусь. Долго смотрю на спящего омегу, потом перехожу на энергетическое зрение. Вижу, как мерно вздымается грудь Эльфи, как в такт дыханию движется диафрагма, смещаются и снова возвращаются на место желудок, печень. Вижу, как ребёнок, лежащий головкой к тазу, тоже спит, засунув крохотный пальчик в рот. Я не целитель и разобрать кто это — альфа или омега не могу, а наружные половые органы младенцев идентичны.

Поправляю одеяло — чтож вы раскидываетесь-то так! Потянувшись через лежащего омегу за одеялом, услышал, как во сне Эльфи стонет:

— Оме-е…

Только бы не проснулся! Спящий омега поворачивается в несколько приёмов — мешает живот, на бочок и неожиданно захватывает в кулачок прядь моих волос.

Как в зимовье! — прòнзает меня мысль и острая жалость обливает кровью заколотившееся в груди сердце. Выдохнув и с трудом взяв себя в руки, осторожно вытягиваю пучок волос из руки Эльфи…

Поднялся к себе струдом. Последняя моя ночь… Уснуть всё равно не удастся… А собственно, кто такие были эти девки, которые решили, что мне придётся помирать завтра, вернее уже сегодня? Откуда они там? Призрачных зверей и птиц помню и они были именно призрачными. Пропал лес, пропали и звери. А эти не были призрачными. Прям, как настоящие были. Руку протяни и потрогай. А с чего я, собственно, взял, что они правы, а? Я даже остановился на лестнице с занесённой на следующую ступеньку ногой. Одна из девок золотоволосая, другая — черноволосая. Это что-нибудь да значит. Сторòны Силы? Как в Далёкой далёкой галактике? Или нет?

Так и не придя ни к какому выводу, вошёл в свою спальню. Веник спит, уже привычно раскинувшись на спинке. А Вививан так и не сомкнул глаз.

— Ну, что ты, Вивочка, не спишь? — я, не раздеваясь — только спихнул с ног сабо, завалился на кровать и засунул руки под голову, глядя в потолок.

Омега завозился под тонким одеялом, придвигаясь ко мне.

На щеке я почувствовал его дыхание. Вивиан в темноте, приподнявшись на локте, пытался разглядеть моё лицо. Темно. Тогда придвинувшись ближе, он осторожно, несмело положил руку мне на грудь. Не почувствовав возражений, Вивиан приник всем телом ко мне, уткнувшись носом в подмышку. Я вынул из-под головы руку и накрыл ей омегу сверху. Уютно устроившийся рядом со мной Вивиан, поднял на меня взгляд, толком не различимый в темноте — я-то видел всё — крокодильи, вернее драконьи глаза позволяли мне это. Рядом с Виви было так спокойно, что я, наконец-то немного расслабился за весь этот тяжёлый день, голова ещё продолжала кружиться, но я лежал и, честно сказать, пофигу — пусть кружится, недолго ей осталось…

Я чувствовал тепло омеги, его запах, чувствовал его кожу и эмоции… Дождавшийся меня Вивиан был рад, если бы была такая возможность, он бы пошёл за мной куда угодно…

Оме, избавивший его от ужасов лечебницы для душевнобольных, сделал для эмоционального омеги очень много, даже слишком много. Где-то в глубине души Вивиан не считал себя достойным такого внимания со сторòны оме Ульриха, хотя и сбежал в своё время от Юргена в его поисках. А оме его жалел, неизменно был ласков и много ли было надо психологически неустойчивому омеге, чтобы оме Ульрих превратился для него в идола, которому он, Вивиан готов был поклоняться, отдать всё, что у него есть и даже жизнь, только бы оме Ульрих оставался с ним, Вивианом? Мятущаяся душа омеги, измученная постоянными ударами судьбы и тех, кого он принимал за любящих его людей, людей, которым он, как ему казалось, был нужен, успокоилась, наконец, в этом маленьком мирке, который оме выстроил для себя и своих близких…

У оме была семья… если можно так назвать его окружение, но узнав поближе тех, с кем жил оме Ульрих, Вивиан и сам не заметил как стал частью этого окружения. И окружение это приняло Вивиана, так, как будто это и должно так быть. Дети его полюбили.

Сиджи частенько делился с ним своими секретами, иногда жаловался на Юта. А тот, наоборот, прибегал к Вивиану, как к жилетке, выговариваясь о своём, наболевшем.

И везде в речах детей центром их мира был оме Ульрих. Оме сказал, оме посмотрел, оме попросил, а что подумает или скажет оме, а понравится ли оме?

Аделька, ходивший в крейсовую школу и приносивший домашние задания, обязательные и для Эльфи, привалившись боком к Вивиану, рассказывал ему о своих «горестях» и заботах — по вечерам они вдвоём оставались после общей прогулки посидеть во дворике под перголой.

Ёрочка, по-первости, ночевавший с Вивианом в одной кровати, укладываясь спать, делился с ним своими опасениями, впечатлениями от учёбы в Схоле, от жизни в доме оме Ульриха. Однажды даже пожалел, что он такой маленький — вот бы он был старше и тогда, Виви, он бы обязательно позвал оме Ульриха замуж. И сразу, без перехода, вскинувшись в темноте с вытаращенными глазами, жгучий вопрос