Опороченная - Вероника Ланцет

есть я, солнышко. Потому что я способен убить их всех, — почти рычит он мне в ухо. — Я единственный мужчина для тебя, потому что только я могу защитить тебя. И поэтому только я могу прикасаться к тебе.

— Ты говоришь это сейчас, — грустно улыбаюсь я. — Но как долго это будет продолжаться? Несколько недель? Несколько месяцев? — Я быстро моргаю, пытаясь остановить слезы. — Ты же знаешь, что в конце концов я выйду за кого-нибудь замуж. Мы можем развлекаться, но…

— Никаких «но». — Он поднимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. — Для меня это все не временное, Джианна. Я здесь надолго. Я не собираюсь отдавать тебя никому, и уж тем более не позволю какому-то ублюдку наложить на тебя свои грязные руки. Если мне придется убить всех твоих мужей, то так тому и быть. Если мне придется украсть тебя — еще лучше. Но не сомневайся. — Его ноздри раздуваются, дыхание становится тяжелым. Я так заворожена его стальными глазами, что могу только кивать на все его слова.

— Ты. Моя, — проговаривает он каждое слово, прежде чем его губы наконец-то прикоснутся к моим, давая мне покой, который я искала все это время.

Ведь он способен разозлить меня и вывести из равновесия. Но он же и успокаивает меня.

— Теперь вот что мы сделаем. Я избавлюсь от тела, обставлю место преступления как ограбление, а ты скажешь, что он вспомнил, что у него есть дела, и оставил тебя одну за столиком с закусками.

— А как же камеры видеонаблюдения? — спрашиваю я, волнуясь. Я не хочу, чтобы у Басса были неприятности из-за меня.

— Не волнуйся об этом, солнышко. Возвращайся назад и нацепи свою лучшую улыбку, а я займусь грязной работой.

— Хорошо, — киваю я, доверившись ему.

— Только помни. Когда я закончу, — он делает паузу, облизывая губы и глядя на меня. — Я приду за своим должным.

И вот так он уходит, с телом на буксире.

Я на мгновение остаюсь на том же месте, пытаясь понять, что именно он заставляет меня чувствовать. Потому что это не обычное чувство. Явно не обычное, когда он способен убить ради меня.

Он уже убил ради меня.

Его прощальные слова — одновременно и предупреждение, и обещание. И я обнаруживаю, что не могу дождаться… и того, и другого.

Глава 11

Басс

— Я уже позаботился об этом, — подтверждает Циско, когда я возвращаюсь на вечеринку.

— Хорошо. Спасибо, — отвечаю я, собираясь повесить трубку.

— Ты ужасно долго тянешь с этим заданием, дядя. Надеюсь, ты не передумал, — усмехается он.

— Не волнуйся. Я не передумал, — коротко отвечаю я.

— Буду ждать. — Он вешает трубку первым.

Мне следовало бы спросить его, не он ли стоит за бомбой в машине Бенедикто, но что-то подсказывает мне, что он не будет слишком откровенен с ответом.

Дарио был прав, что Циско уже не тот молодой человек, которого я знал раньше. Возможно, это новые обязанности, но я заметил в нем холодность, которой раньше не было.

Он как будто едва удерживается от того, чтобы не обрушить на Гуэрра и всех, кто стоит на его пути, разрушения.

Подозрительна не только его срочность, но и то, как он хочет это сделать.

Я знаю, что не в моем праве оспаривать его приказы, но я не могу не относиться скептически к его рассуждениям. Мне почему-то кажется, что не только старая вражда между ДеВилль и Гуэррой движет его ненавистью к семье. Я и раньше подозревал, что здесь может быть что-то большее, что-то личное. И, наблюдая за ним все больше и больше, я могу поспорить, что есть что-то, о чем он не говорит ни мне, ни кому-либо другому.

В детстве он всегда был немного не таким, как все. Тихий, замкнутый, не очень общительный. Я всегда думал, что это потому, что он знал, что его ждет, и ответственность лежала на его плечах тяжелым грузом. Ведь он все детство и юность учился и готовился занять место своего отца.

Может быть, он пытается что-то доказать, так настойчиво преследуя Гуэрру, но мне не нравится его подход.

И как бы я ни понимал свой долг перед семьей и то, что я не должен сомневаться в своих приказах, с каждым днем мне становится все труднее и труднее выполнять этот план.

Больше всего потому, что я лучше узнал Джианну, и публичное разрушение, как того хочет Циско, причинит ей настоящую боль.

Хотя она никогда не говорила о своей репутации, я могу сказать, что слухи ее очень беспокоят, пусть она и старается этого не показывать. Я также достаточно узнал ее, чтобы понять, что у нее нет здоровых отношений с мужчинами, и ее репутация может стать результатом того, что они воспользовались ею.

Бенедикто явно не подавал хорошего примера, распихивая ее по всем знакомым в надежде, что кто-то сделает ей предложение. Конечно, он не показал ей, что она может быть не только телом.

Я убедился в этом на собственном опыте, увидев, как она реагирует на меня. Когда бы мы ни находились в более интимной обстановке, она в первую очередь стремится узнать, что она может сделать для меня, а не наоборот.

Я задаюсь вопросом, не внушили ли ей мысль о том, что все, что она может предложить кому-то, — это ее тело, и что, пока она доставляет мужчине удовольствие, ее работа закончена.

Мысль о том, что люди могли использовать ее подобным образом, приводит меня в ярость, и я хочу убить каждого мужчину, который когда-либо прикасался к ней.

И это также подводит меня к моей нынешней дилемме.

Я был чертовым мудаком, когда шантажировал ее, чтобы она отсосала мне, и, составив более точное представление о том, кто такая Джианна Гуэрра, я не могу не сожалеть о том, что относился к ней, как и все остальные, — использовал ее.

И неважно, что в тот момент я всего лишь хотел поквитаться с ней за ее глупые выходки или сбить с нее спесь, заставив ее встать на колени. В конце концов, я просто еще один ублюдок, который использовал ее.

Черт!

Мне придется потрудиться, чтобы убедиться, что она понимает, что ей есть что дать, кроме своего тела — гораздо больше. И поэтому я не собираюсь давить на нее, чтобы она сделала, чего не хотела делать. Я буду действовать медленно — хотя меня это убивает — и покажу ей, что я с ней не потому, что хочу залезть ей