Опороченная - Вероника Ланцет

свой круг друзей или, по крайней мере, людей, с которыми она хотела бы подружиться, и пытается осыпать их фальшивыми похвалами в надежде получить приглашение на следующий послеобеденное чаепитие.

А вот у моего отца, похоже, есть своя эксклюзивная программа на сегодняшний вечер, и это не торги бесценными артефактами.

Он останавливается на нескольких мужчинах, увлекая меня за собой, и пытается перевести разговор на мою несостоявшуюся помолвку и тот факт, что я снова нахожусь на брачном рынке.

— Это мистер Коллинз, мистер Эдвардс и мистер Ловелл, — быстро представляет отец, после чего переходит к восхвалению моих достоинств.

Я сохраняю улыбку, хотя слышать, как он говорит обо мне, как будто сейчас девятнадцатый век, — этого достаточно, чтобы я впала в припадок.

Держа спину прямо, моя осанка безупречна, я притворяюсь, что слушаю разговор, время от времени кивая.

— Ваша дочь восхитительна. Не представляю, чтобы кто-то мог ей отказать, — комментирует один из мужчин, его глаза с намеком перемещаются по моему телу. Я сдерживаю себя, чтобы не вздрогнуть от отвращения, а пытаюсь краем глаза отыскать Басса.

Он стоит прямо у скульптуры Бернини, изображающей Вакха. Как и бог вина, он держит в руке тарелку с виноградом, медленно поднося плоды ко рту чувственным движением.

Это… декадентство.

Его глаза прикованы ко мне, когда он открывает рот, чтобы проглотить одну виноградину, и это простое действие заставляет меня сглотнуть в ответ.

— Джианна? — Голос отца испугал меня.

— Да, простите, немного задумалась, — приятно улыбаюсь я, хотя внутри проклинаю их и их развратные взгляды.

— Если позволите, я пойду подкреплюсь, — говорю я, уходя от разговора.

Один из мужчин, кажется, мистер Коллинз, решает предложить свои услуги и сопровождает меня.

Я иду рядом с ним, стараясь держаться на расстоянии, чтобы мы не соприкасались, хотя вижу, что он только этого и добивается.

— Спасибо, но не было необходимости идти со мной, — говорю я ему, надеясь, что он поймет намек и оставит меня в покое.

— Такой красивой девушке, как ты, всегда нужен рыцарь в сияющих доспехах, — говорит он таким, как ему кажется, соблазнительным тоном, что мне только хочется блевать.

— Верно, — сухо добавляю я, — думаю, здесь достаточно доспехов. Мне не нужны еще одни.

Если он не собирается понять намек, я буду действовать более прямолинейно. Я знаю, что мой отец дал им зеленый сигнал, когда начал свой отрепетированный монолог на сегодня, но я не собираюсь позволять ему выставлять меня на всеобщее обозрение, как это явно пытается сделать этот парень.

Я увеличиваю темп, надеясь избавиться от него, просто потеряв его в толпе.

— Будь хорошей девочкой и не кричи, — говорит он, и я на мгновение хмурюсь, прежде чем он грубо толкает меня вправо, и вскоре я ударяюсь спиной о стену. Все вокруг слишком заняты, чтобы понять, что он, по сути, затащил меня в темный угол.

Его рука зажимает мне рот, прежде чем я успеваю попытаться позвать Басса.

— Твой отец должен мне, Джианна. Несколько миллионов. Этого недостаточно, чтобы я… — его глаза пробегаются по моему телу, и он рычит, сосредоточившись на метке, которую поставил на мне Басс, — женился на тебе. Но кто сказал, что ты не годишься для нескольких минут удовольствия. Если ты будешь хорошей девочкой, я, возможно, прощу ему, — тянет он, прежде чем его рука скользит к вырезу на платье.

Мои глаза расширяются от ужаса, когда я понимаю, что он пытается сделать, и мне требуется мгновение, чтобы взять себя в руки и попытаться защититься.

Но по мере того как туман в голове рассеивается и я снова начинаю думать рационально, я понимаю, что мне ничего не нужно делать.

Не тогда, когда Басс выкручивает человеку руку до хруста костей. И уж точно не тогда, когда он ставит его на колени, продолжая выкручивать руку, пока тот не вскрикивает от боли.

Зажав ему рот рукой, он не дает ему произнести даже малейшего звука.

— Ты в порядке? — он смотрит на меня, вглядываясь мое испуганное выражение лица.

Я медленно киваю, удивляясь, что вообще способна реагировать.

— Хорошо, — ворчит он. — Я же говорил, что мне придется убить любого, кто к тебе прикоснется, солнышко. И, похоже, у меня есть первая жертва, — его рот кривится в жестокой улыбке.

Не успеваю я опомниться, как его рука соприкасается с лицом мистера Коллинза, придавливая его к земле, и он ударяется щекой о мраморный пол.

— Ты прикоснулся к тому, что принадлежит мне, — Басс наклоняется, чтобы прошептать. — Никто не трогает то, что принадлежит мне, — говорит он, и немного приподнимает лицо, набирая скорость, чтобы снова ударить его об пол.

Глаза мистера Коллинза расширяются, в его взгляде читается страх и боль, и он размахивает руками, пытаясь вырваться из захвата Басса.

Но у него нет никаких шансов. Даже если он не в два раза меньше его.

Басс продолжает бить его головой об пол, пока тот не теряет сознание от боли. Но вместо того, чтобы отпустить его, он поднимает его за горло, и его тело обмякает в его руках.

Громкий щелчок, и голова мистера Коллинза падает, согнувшись под неудобным углом.

— Ты… — моргаю. — Ты действительно убил его, — шепчу я, делая шаг назад.

— Конечно, убил, — улыбается он мне. — Я не даю пустых обещаний, солнышко.

Он опускает тело на пол и делает шаг ко мне.

— Ты боишься меня? — он приподнимает бровь.

Перевожу взгляд с него на лежащее на полу тело и снова на него, меня охватывает чувство ужаса, но в то же время и удовлетворения.

Потому что он спас меня.

Он единственный, кто когда-либо спасал меня.

Я решительно качаю головой.

— Нет. Он не собирался меня отпускать. Я рада, что ты остановил его. Прежде чем…

В два шага он оказывается передо мной, его огромное тело вдавливает меня в стену и заключает в клетку своими огромными руками.

— Ты моя, малышка, — говорит он хриплым голосом, его дыхание вырывается короткими рывками — несомненно, от адреналина, полученного во время убийства.

Потому что я знаю, что он наслаждался этим. Я видела, как удовлетворенно скривился его рот при звуке щелкающих костей. Я видела это и раньше. Когда он расправился с грабителем.

Ему нравится убивать.

— Я знаю, что эти ублюдки хотят тебя. Ты слишком совершенна для этого мира, и каждый гребаный мужик хочет прикоснуться к тебе, — он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, — почувствовать, какая у тебя мягкая кожа, какой сладкий вкус у твоих губ. — Его губы нависают над моими, близко, но не касаясь.

— И именно поэтому у тебя