Цветок зверя - Шелби Мануэль

— Так правильно? — Он указывает на разделочную доску, и я киваю, заставляя его губы снова слегка приподняться, прежде чем вернуться к нарезке. Это более мягкая улыбка, но все такая же пугающая. Хотя я не могу продолжать жить в страхе, если хочу быть на его хорошей стороне. Мне нужно, чтобы он отпустил меня на свободу в один прекрасный день, и я думаю, что мне нужно сосредоточиться на том, чтобы потерпеть его некоторое время.

— Тебе нравится готовить? — Он бросает на меня взгляд, заставляющий меня улыбаться как идиотку, когда он начинает непринужденный разговор. Я прихожу в некоторое отчаяние.

— Я смотрю много кулинарных шоу, но когда одна, то обычно готовлю что-нибудь простое. Сэндвич — мой основной прием пищи в большинстве дней, — я фыркаю в ответ на смех, продолжая добавлять нарезанный лук в миску, стоящую между нами. — Какой твой любимый сэндвич?

— Я не ем много хлеба.

— Ой, да пошел ты. — Я останавливаюсь и поворачиваю к нему голову, мой рот открывается от моего проступка.

Его брови приподнимаются, когда он сдерживает ухмылку.

— Что, прости?

— Ты сумасшедший. Хлеб — это как объятия изнутри. Как ты живешь в такой холод без утеплителя? — Я хлопаю его по руке, на секунду забывая, с кем разговариваю, но прежде чем успеваю отшатнуться и прийти в себя, он издает раскатистый смех, отчего его голова немного откидывается назад. Это согревает воздух вокруг нас, заставляя меня присоединиться к его веселью.

— Я поработаю над своей теплоизоляцией, — усмехается он, похлопывая себя по животу.

— Начинать следует с закваски. У меня есть коллега, которая нажимает на всех нас, у кого нет детей, как будто нам не позволено жаловаться на усталость или перегруженность. Итак, в качестве шутки я начала какое-то время делать такую закваску, а потом жаловалась на то, как трудно ее готовить. Она меня ненавидит. Но в любом случае, хлеб это то, за что можно умереть. — Я выдыхаю смешок, будучи совершенно удивлена, когда он издает еще один глубокий смешок.

— У меня тоже есть немного закваски. Это действительно довольно ответственно. — Он одаривает меня легкой улыбкой и кивает подбородком в сторону холодильника.

У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю в указанную сторону.

— Клянусь, если ты не приготовишь что-нибудь для меня, я умру, — у меня случайно вырывается голодный стон, когда я закрываю глаза и откидываю голову назад. Я немного смущенно отворачиваюсь, пока он сдерживает смех.

— Мне видимо лучше заняться этим прямо сейчас, похоже, это срочно.

Он вытирает руки салфеткой, прежде чем лезет в холодильник за стеклянной банкой с тестом.

Когда он занимается выпечкой хлеба, мне кажется, что он гипнотизирует меня тем, как его большие руки месят тесто. Чтобы сохранить равновесие в своем теле и уме, я сосредотачиваюсь на нарезке овощей и учусь у него большему. Я рассказываю еще о нескольких вещах, которые мне нравится готовить, но как только мне надоедает болтать, я засыпаю его вопросами об этом месте.

Я догадалась, что за хижиной есть большой резервуар для горячей воды, который наполняется дождем. И у него есть солнечные батареи на крыше для определенной энергии, которую он использует. Я должна была заметить это, но он отвлек слишком много моего внимания, чтобы я могла заметить что-то еще.

Он готовит нам кофе после того, как отложил тесто, чтобы оно поднялось, а затем возвращается к тому, чтобы помочь мне с остальными блюдами. Пока мы готовим, он рассказывает мне больше о том, как он готовит и консервирует на зиму. Через несколько часов моя бдительность ослабевает, и я пока не пытаюсь ее восстановить. Наконец-то мы смогли по-настоящему непринужденно поговорить.

Он начал перечислять другие ингредиенты, которые хранит в банках, и я случайно рассказала ему о своей теории о глазных яблоках, из-за чего ему снова пришлось прекратить резать продукты, потому что он слишком сильно смеялся.

Как только мы доедаем все овощи, я мою руки и откидываюсь на стойку, чтобы посмотреть, насколько он изменился сегодня. Он не такой чопорный, как обычно, когда ставит все контейнеры, которые мы приготовили, в холодильник и закрывает ведро для компоста крышкой, расхаживая по комнате с легкой улыбкой на губах.

— Что ты читаешь? — спрашивает он, вытирая остатки овощей с рук кухонным полотенцем и опираясь бедром о столешницу, чтобы посмотреть на меня.

— Фэнтези, романтика, ужасы. Что угодно.

Я пожимаю плечами, и он кивает, продолжая улыбаться. Странно видеть его расслабленным, но я в равной степени удивлена, что не чувствую той потребности в защите рядом с ним. Прошлая ночь была ошибкой, но это определенно немного сняло напряжение.

Видя его таким спокойным, я думаю, что раньше он нервничал. Это смешно, но, возможно, ему просто нужно было, чтобы я знала, что у моего побега были последствия. Теперь, когда я это знаю, возможно, он не будет таким жадным до разрешений. Кажется, он немного лучше взаимодействует поступками и действиями, а не словами.

— У меня есть несколько книг, которые могут тебе понравиться. Я принесу их. — Он трет глаза пальцами и протяжно зевает.

— Устал? — Спрашиваю я, чувствуя, как во мне поднимается возбуждение от обещания книг.

— Немного. Я ушел пораньше, чтобы успеть вернуться... Блять! — Он прижимает ладони к глазам. — Черт, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы, прежде чем зашипеть от боли, когда убирает руки, открывая свои красные, слезящиеся глаза. — Кажется, мне в глаза попал перец. — Он крепко сжимает их и идет снова их тереть.

— Ох, нет. Иди сюда, — выбегаю я, торопя его к раковине. Он наклоняется, прежде чем дотянуться до крана. — Не надо! — Я шлепаю его по рукам, прежде чем открыть кран. — Ты просто добавишь в них больше перца, дурачок. — Я набираю в ладони немного воды, чтобы промыть ему глаза.

Он опирается предплечьями о край и держит свои щиплющие глаза открытыми, пока я держу его за затылок и торопливо поливаю водой его лицо, тщательно промывая каждый глаз. Я так стараюсь, но не могу сдержать хихиканье, которое подступает к моему горлу.

— Вот как я заставляю тебя смеяться? — Его губы снова приподнимаются, когда он наклоняет ко мне голову, пока я подношу воду к его глазу.

— Прости. — Я поджимаю губы, пытаясь подавить свое веселье. — Ты просто большой страшный парень, которого только что сбил с ног острый перец. Может, мне и не нужно тебя колоть ножом. — Я фыркаю в ответ на смех, и его