Две хризантемы - Рико Сакураи

Ихара хоть и была молода, но в Исияме за ней ухаживали мужчины, пытаясь завоевать ее расположение, в том числе и стихосложением. Но стихи одних были попросту дурны, а других – недостаточно изысканны, поэтому девушка оставляла их без внимания.

Ихара сняла золотую тесьму со свитка и прочла:

Я встретил тебя.

О, если б знал, какие

Сильные чувства

Овладеют мной, как будто

Я в первый раз влюбляюсь[68].

Стихи привели Ихару в смятение, но она не подала виду.

– Благодарю вас, они прекрасны…

– О, если бы я мог мечтать о вашем веере… – взмолился кавалер, – то любовался бы на него одинокими ночами в Киото.

Ихара улыбнулась и постаралась переменить тему разговора.

– Вы надолго в Киото? – поинтересовалась она из вежливости.

– Поначалу я думал, что всего лишь навещу родительский дом и сестру. Теперь же я в затруднении. Я не хочу расставаться с вами… – признался Канаэ.

Слова, казалось произнесенные искренне, от всего сердца, привели Ихару в трепет.

– Хорошо, я напишу на веере стихи и подарю его вам…

Хитоми издали наблюдала за дочерью, и ее все более одолевали подозрения по поводу того, что господин Канаэ появился из провинции неспроста: но что ему надо? Неужели он приехал в столицу за наложницей? Разве в Гифу нет красивых девушек?

Канцлер наслаждался природой, выпив вина с Канаэ, он расслабился и теперь молчал. Хитоми не тревожила его, понимая, что у господина и так достаточно проблем и тревог.

Прогулка продлилась до часа Овна, покуда женщины не начали уставать – многослойные изысканные одежды сковывали движения. Ива и Югей набрали кленовых листьев и украсили ими свои веера и паланкины, чем были весьма довольны.

Хитоми также понравилась прогулка, если бы не тревожные мысли: уж так она устроена – видеть во всем подвох, наверное, это качество досталось ей от отца.

Женщины собрались в шатре, подкрепились вином, фруктами и овощами. Ихара приказала служанке достать тушечницу и кисточку, дабы написать на своем веере стихи.

Она задумалась, неожиданно на плотном шелке веера появились строки:

Пусть скоро позабудешь ты меня,

Но людям ты не говори ни слова…

Пусть будет прошлое

Казаться легким сном.

На этом свете все недолговечно![69]

Канаэ с благодарностью принял веер, поклонившись Ихаре.

– Мне жаль, что прогулка была столь коротка, – заметил он. – Вы позволите поговорить с вашей матушкой, дабы испросить у нее дозволения видеть вас?

Ихара хотела прикрыть лицо веером, но, увы, теперь у него другой владелец. Молчание девушки Канаэ воспринял как знак согласия и тотчас, обмахиваясь веером, направился к госпоже Хитоми.

Она сразу же узнала вещь дочери.

– Госпожа Хитоми, не сочтите за дерзость, – начал Канаэ свою речь, – но позвольте пригласить вас и Ихару в мой киотский дом.

Теперь Хитоми не сомневалась: у господина Миёси вполне определенные намерения. Она ответила весьма сдержанно:

– Если я надумаю принять ваше предложение, то узнаю точное местонахождение вашего дома у госпожи Югей.

Канаэ, несколько разочарованный, поклонился: да, для этой женщины одной мужской красоты явно недостаточно.

Госпожа Хитоми и Ихара сели в паланкин и плотно задернули занавес.

– Покажи мне свиток, подаренный тебе господином Миёси, – произнесла вдова тоном, не терпящим никаких возражений.

– Но… – пыталась противостоять Ихара.

– Я хочу прочесть то, что в нем написано.

Дочь уступила и протянула свиток. Госпожа Хитоми развернула его и бегло прочла.

– Прекрасно! Несомненно, этот чиновник из провинции появился здесь, чтобы найти наложницу, причем с выгодой. Конечно, дочь сёгуна – лакомый кусочек!

Ихара хотела возразить, что отец давно не интересовался ею, полностью полагаясь на воспитание матери.

– Матушка, но господин Канаэ красив, образован и обходителен.

– Вот именно! Увезет тебя в провинциальную глушь, купит еще один дом и будет навещать только по ночам! Уж я-то знаю, каково быть наложницей! Поверь мне! Ты создана для большего. И уж если ты и станешь наложницей, то только самого императора!

Ихара округлила глаза:

– Но это невозможно!

– Для меня нет ничего невозможного. Завтра же отправимся в Киото к моему давнему знакомому господину Хиросэ. Он когда-то служил в Исияме, но потом перебрался в столицу. Господин Хиросэ – человек весьма общительный и знает всю подноготную знатных киотских семей. Надеюсь, он поможет выбрать тебе достойного мужа. А об этом Канаэ забудь!

– Как вам угодно, матушка…

Хитоми многозначительно взглянула на дочь, ибо мысль о том, чтобы та разделила ложе с императором, показалась весьма заманчивой…

На следующий день посыльный из Киото привез для госпожи Ихары послание, написанное Миёси Канаэ. Он снова в стихотворной форме выражал свои чувства и приглашал ее в киотский дом. Ихара тотчас направилась в покои матушки и показала ей письмо. Особенно Хитоми возмутила откровенная концовка послания. Это было стихотворение, в котором говорилось о невыразимой любовной печали.

И она в очередной раз уверилась: следует нанести визит господину Хиросэ, и как можно быстрее.

Югей также получила послание:

«Дорогая сестра!

Хочу огорчить тебя: госпожа Хитоми – серьезное препятствие для воплощения нашего плана. Думаю, что Ихара полностью находится под влиянием матушки. Та же, безусловно, считает, что дочь сёгуна, хоть и побочная, достойна только киотского аристократа, а мне, чиновнику из провинции, пусть даже четвертого ранга, можно о ней и не мечтать… Необходимо подумать, как укротить амбиции госпожи Хитоми, а уж это я предоставляю тебе».

Госпожа Югей тотчас написала ответ, покуда посыльный от брата ожидал у ворот поместья:

«Согласна с тем, что ты пишешь. Не волнуйся, госпожу Хитоми я усмирю, но ты должен помочь мне, написав письмо определенного содержания, в котором ты говоришь о связи с ней как о свершившемся факте. Я же позабочусь о том, чтобы твое послание попало в руки к господину канцлеру. Вероятно, что после его прочтения он придет в ярость, приказав Хитоми и ее дочери оставить Момодзоно навсегда. И тут выступишь ты в роли спасителя, пригласив несчастных женщин погостить в Киото. Это будет самый подходящий момент, чтобы овладеть Ихарой… Я достигну цели: избавлюсь от них обеих, ты же получишь наложницу и ее приданое».

В это время госпожа Хитоми также составляла письмо, предназначенное господину Хиросэ, который занимал пост начальника Левой дворцовой стражи. В свое время он разочаровался в службе сёгуну, переметнувшись к императору, где