Американка - Хэдди Гудрич

— И какая тебе разница? Спорим, твое присутствие даже не отмечают. И какую важную хрень ты пропустишь? Латынь, философию? — Раффаэле улыбнулся одновременно ехидно и с неприкрытым удовольствием. Нас разделяла решетка ограды, и его красота казалась недостижимой, он выглядел как невиновный заключенный. — Ладно тебе, глупо тратить такой прекрасный день на учебу. Поехали со мной, я хочу показать тебе одно место.

— Еще один сюрприз?

— Можно и так сказать.

Я обернулась, чтобы посмотреть на черно-серо-коричневую массу закутанных в куртки студентов. Может, это не Раффаэле, а я в тюрьме?

— Дай мне пять минут.

Звонок, как пастух овец, загнал нас в класс. За нашей партой Мария Джулия молча смотрела, как я в спешке собираю книги, и ограничилась кивком на мою просьбу меня прикрыть. Она прервала молчание, когда я была уже у двери.

— Ты же не с тем типом уходишь?

— С ним.

— Тогда пока.

— Пока.

Раффаэле направил мотоцикл на Виллу, но мы там не остановились. Не остановились мы и в полутьме его квартала, который пересекли наискосок, выехав на старую, ведущую вверх дорогу. Точнее, на круто уходящий вверх откос, который с трудом взбирался на Фаито. Дорога была неровной и изгибалась, как кишки. Повороты оказались настолько крутыми, что мотоцикл наклонялся набок и не мог развить достаточную скорость, чтобы мчаться по дороге, как по прямой, не мог создать иллюзию полета, словно дороги и вовсе не существовало. Мотоцикл подпрыгивал, каждая яма отзывалась у меня пустотой в животе. Мы поднимались все выше и выше… Вот мы уже проехали развешенное белье на четвертых и пятых этажах домов. Вот мы смотрим на крыши Бронкса с той нежностью, с которой родители свысока смотрят на своих чад, на их сбившиеся проборы и непослушные локоны. Здесь наверху солнце великодушно благословляло нас своим теплом; кажется, что оно исходило прямо из вершины горы. Но мы уже подъехали так близко, что не видели эту вершину.

Дома уменьшались в размерах и постепенно исчезали из виду, рассеивались, и дорога наконец выпрямилась на более длинных участках. Мы ехали все быстрее. Средневековый замок за нашими спинами уже казался детской игрушкой. Голые ветви деревьев проносились над нами и напоминали кружево; воздух мерцал и дрожал. Слышался собачий лай, похожий на хриплый крик петуха, а может, все было как раз наоборот. Иногда я прижималась щекой к спине Раффаэле, чтобы увидеть, как город становится все меньше, а море — все больше, чтобы вдохнуть запах моего мотоциклиста, запах, которому не было названия.

И вот за колючими деревьями я заметила оштукатуренную стену огромной виллы. Она была покрашена яркой розовой краской, облупившейся, как старый лак на ногте.

— И что это такое?

— Королевство выздоравливающих, — ответил Раффаэеле, повернувшись ко мне в профиль.

Нам указал дорогу двойной ряд деревьев, величественных даже в своем зимнем сне. Мы ехали медленно, потому что дорога была покрыта скользким ковром опавших листьев. Раффаэле затормозил и пнул боковую калитку.

— Место так называется, потому что здесь якобы выздоравливают, прикинь? Горный воздух считался полезным, и королевские семьи дышали им, пока беднота в городе умирала от чумы… Посмотри, какое «здоровое» это место теперь. Похоже на заброшенную психбольницу.

Мы остановились и слезли с мотоцикла рядом с перегороженным входом во дворец. Я увидела, что на крыше растет трава, а окна без стекол ослепли от неведомых мне ужасных событий. Однако в воздухе было разлито некое умиротворение, словно этот мир зачарован, а память о прошлом хранит молчаливая гора. Деревянная дверь прогнила, может, и петли уже рассохлись. Дворец-шкатулку можно было легко открыть. Но Раффаэле не собирался это делать, вероятно, это было не то место, которое он хотел мне показать.

Раффаэле облокотился о мотоцикл, теплый, словно собака после бега. Он рассказал, что прошлым летом сюда приходили знатные люди, чтобы насладиться свежим целебным воздухом, который ценился еще с римских времен. Это было место досуга, отдыха и охоты, здесь располагались конюшни, фермы, жилье для слуг, башня. В самом дворце было около ста гостевых комнат, украшенных лепниной, картинами и мебелью с позолоченными ножками. Комната короля была самой большой и выходила на бесконечный балкон. Он был похож на бассейн с прозрачными стенками в фильме про Джеймса Бонда «Бриллианты навсегда». Только, в отличие от бассейна, балкон выходил не на сраную пустыню, а на роскошный залив, наполненный историей всего мира.

— Закрой глаза и представь себе эту сцену, — продолжил мой гид и провел пальцами по моему лицу, от ресниц прямо вниз, коснувшись даже моих зубов.

Каждым летним утром государь просыпался рядом со своей молодой женой. Она лежала голая на шелковых простынях, привезенных с Востока. Король открывал балконные двери, чтобы наполнить легкие чистотой, а глаза — красотой. Он шел завтракать и объедался горячим шоколадом, поданным в чашке из тончайшего фарфора, свиной ножкой, усыпанной гвоздикой, и деликатесами, которые только можно себе вообразить. Потом король выходил из замка и гулял в ближайших лесах. Леса эти были настолько прекрасны, что когда-то вдохновляли самого Боккаччо, действие одной из неприличных новелл которого происходило именно здесь. Часть лесов была облагорожена и превращена в сказочный сад. Широкие дороги, местные и экзотические деревья, фонтаны и террасы, с которых открывались все новые и новые виды на залив… Король охватывал море взглядом, как королеву с утра. Он останавливался рядом со своим любимым фонтаном и садился на мраморную скамейку — она приятно холодила его мягкий зад. Король наслаждался игрой воды фонтана, который лучшие архитекторы того времени создали для его удовольствия, усмирив яростные потоки текущих на Фаито рек. После чего король вставал, чтобы насладиться запахом воды и посмотреть на свое отражение. Он разглядывал свой фрак из золотой парчи, напудренный парик и довольно улыбался. Король знал, что ему принадлежит тут все, каждая кровать с балдахином, каждая картина во дворце, каждая статуя нимфы и каждый ливанский кедр в парке. Он знал, что ему принадлежит даже природа вокруг. Король нагнулся, чтобы поднять плод хурмы, упавший к его ногам.

— Ты не закрыла глаза.

— Но я все равно внимательно тебя слушала. О каком короле ты рассказывал?

— Откуда я знаю, обо всех. Помнишь историю двух династий: Анжуйской и Арагонской? Ну вот, победители отдыхали тут, кое-что про жизнь они понимали. Все старались отхватить этот райский кусок. Худшими собственниками замка оказались частные предприниматели, которые превратили его в гостиницу. Эти воры «осовременили» дворец, утащив всю мебель. Последний удар по нашей достопримечательности нанесло землетрясение, оно обрушило дворец, как карточный домик. Лепнина, карнизы, лестницы, потолки — рухнуло