Истинная: Яблоневый Сад Попаданки - Инесса Голд

Я посмотрела на свой камешек. Моя единственная связь с домом, с прошлым. Ключ к спасению этого мира. Чтобы использовать его, я должна была не просто рискнуть жизнью. Я должна была доверить свою душу огню своего дракона, поверить в его контроль, в его любовь, безоговорочно.

Мы долго сидели в тишине. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в цвета пламени и увядания.

Я первая нарушила молчание. Взяла его руку, холодную, как лед.

— Я готова, — сказала я просто.

В моем голосе не было ни страха, ни сомнения. Только спокойная, тихая решимость.

Он поднял на меня взгляд. В его глазах все еще плескалась тревога, но поверх нее проступало другое – стальная воля дракона, принявшего свой долг. Он сжал мою руку.

— Я не подведу тебя, Элара, — его слова прозвучали как клятва. — Никогда больше.

Мы стояли у умирающего Сердца Мира, но теперь у нас был путь. Страшный, почти невозможный, требующий от нас стать чем-то большим, чем мы были. Но мы пойдем по нему. Вместе. Наша изломанная, выстраданная история, наша любовь, рожденная из пепла, наша сплетенная воедино магия – все это стало единственным ключом к спасению этого мира.

Глава 48

Вечер опустился на сад, тихий и тяжелый. Мы сидели у очага, но его пламя не согревало. Холод шел изнутри, от осознания цены, которую Хранители запросили за спасение этого мира. Мой мир. Тот, другой, который я оставила позади.

Каэлен молчал. Он не давил, не торопил, не убеждал. Он просто был рядом, его молчаливое присутствие было красноречивее любых слов. Он дал мне это время, это пространство для того, чтобы заглянуть в лицо своей собственной бездне.

Я держала в руках свой камешек. Мое «Семя Иного Мира». Он был гладким, теплым, знакомым до последней прожилки. Он больше не был просто артефактом, перенесшим меня сюда. Он был моим последним якорем, последней нитью, связывающей меня с домом. И я должна была оборвать ее. Собственными руками.

Волна тоски нахлынула с такой силой, что я согнулась, прижав камень к груди. Внезапно, до боли отчетливо, я вспомнила все. Не технологии, не чудеса моего мира.

Мелочи. Запах асфальта после летнего ливня в моем городе. Скрип старых качелей в парке, где мы гуляли с сестрой. Вкус маминого яблочного пирога с корицей, который она пекла по воскресеньям. Лицо отца, чуть хмурое, но с искорками смеха в глазах, когда он смотрел на наши проделки.

Все это время, борясь за выживание здесь, я гнала эти воспоминания, запирала их в самый дальний уголок души. Я боялась, что они сломают меня. И вот теперь я сама открыла этот ящик Пандоры.

Где-то там, за немыслимой гранью миров, они все еще жили. Моя мама, наверное, до сих пор поливала фиалки на подоконнике. Моя сестра, возможно, сдала экзамены, о которых так волновалась. Они думали, что я пропала. Погибла. Они оплакали меня. А я была здесь. И теперь должна была умереть для них по-настоящему, навсегда. Отказаться даже от призрачной, безумной надежды когда-нибудь вернуться.

— Элара… — голос Каэлена был тихим, почти неуверенным. Он коснулся моего плеча. — Ты не обязана. Мы поищем другой путь. Легенды могут лгать. Хранители… они могли ошибиться.

Я подняла на него глаза, полные слез. В его взгляде я увидела не Лорда Вэйра, думающего о спасении своих земель. Я увидела мужчину, который смотрел на боль своей женщины и готов был позволить этому миру рухнуть, лишь бы прекратить ее страдания. И это его сочувствие, его готовность разделить со мной даже поражение, прорвало плотину.

— Другого пути нет, — прошептала я, и слезы хлынули по щекам. — Мы оба это чувствуем.

— Это слишком большая цена, — сказал он, его голос был глухим. — Отказаться от своего мира. От своего прошлого. Навсегда.

— Я знаю, — всхлипнула я. И вдруг поняла, что должна это сделать. Не только для него, не только для этого мира. Для себя. Я должна была рассказать ему. Отдать ему свое прошлое, чтобы оно перестало быть только моей болью. Чтобы он понял, кого и что он просит меня оставить.

— Расскажи мне, — сказал он, словно услышав мои мысли. — Расскажи о своем доме. По-настоящему.

И я начала говорить. Это была не исповедь. Это было прощание. Я рассказывала не о небоскребах и машинах, а о маленьких радостях, из которых была соткана моя жизнь.

— У меня была семья, — шептала я, глядя в огонь. — Отец… он был инженером. Строил мосты. Он был строгим, учил меня всегда доводить дело до конца. Но по выходным он брал меня и сестру в лес, и мы строили шалаши из веток… Мама… она пахла ванилью и корицей. Она работала в библиотеке, среди тысяч историй, и учила меня, что у каждой, даже самой маленькой травинки, есть своя история… Моя сестра, Лиза… она младше. Мы ссорились из-за платьев, но делились всеми секретами. Я не знаю, поступила ли она в университет…

Я рассказывала о своем крошечном доме – не замке, а маленькой квартире на седьмом этаже, откуда был виден весь город. О моих фиалках на подоконнике. О моей работе, о том, как я часами могла подбирать цветы и камни, создавая крошечный райский уголок посреди шумного города. О вкусе горького шоколада и крепкого кофе по утрам. О музыке, которая лилась из маленькой коробочки и заставляла сердце то смеяться, то плакать. О друзьях, о глупых шутках, о мечтах…

Каэлен слушал молча, не перебивая, не отводя взгляда. Он впитывал каждое слово, и я видела, как в его глазах суровый мир Багровых Пиков на мгновение уступает место другому, моему миру. Он видел не просто «чужеземку». Он видел вселенную, которую я носила в себе. Вселенную, которую я должна была принести в жертву.

Когда я замолчала, опустошенная и одновременно… очищенная, он не стал говорить банальных слов утешения. Он просто придвинулся ближе и взял мою руку. Его большая, сильная ладонь накрыла мою, и его молчаливое, крепкое присутствие было самым красноречивым ответом. Он понял. Он разделил со мной эту потерю.

Я сидела, глядя на тлеющие угли, и чувствовала, как боль отступает, сменяясь тихой, светлой печалью. Я отдала дань своему прошлому. Я оплакала свой потерянный дом. И теперь… теперь я